– Смелее, Панда. Она засохнет, пока ты будешь на нее смотреть.
– Не засохнет.
– Ну, конечно, не засохнет. Просто ешь давай уже быстрей.
Я трогаю языком эту живность и запрокидываю ее в горло. Склизкая субстанция ползет вниз, а рвотный рефлекс возвращает ее обратно в полость рта.
– Мать твою, Эзра, это отвратительно! – выплевываю устрицу обратно в салфетку и набрасываюсь на вино, чтобы хоть как-то перекрыть этот мерзкий вкус.
Эзра начинает смеяться во весь голос. Он не может остановиться, и меня разбирает злость.
– Какого черта? Ты издеваешься надо мной? – резко выпрямляюсь на ногах и отталкиваю стул назад. – Смешно наблюдать за мной? Ты специально это делаешь, да? Издеваешься? Запаковал меня в это дорогущее платье, заставил встать на каблуки, чтобы поржать надо мной?! Да пошел ты к черту! Мне все это не нужно!
Бросаю салфетку на стол и спешно удаляюсь в уборную.
Не могу поверить, что он просто нашел объект для своих шуток.
Да, я не светская. Да, ни разу не пробовала устриц. Да, не имею навыков, как себя вести, когда еда ползет обратно по горлу. Но разве это повод смеяться надо мной?
Мне обидно. Я пыталась быть изысканной для него, а он надо мной насмехался. Не более. Все это платье, эти туфли, вся сегодняшняя Аленкастри – фарс и глумление. И шикарный вечер должен закончиться так же – в слезах в туалете, а не за столом шикарного ресторана. Тут мне самое место. На что я вообще рассчитывала? Для чего старалась? Я не принцесса. И никогда ей не буду. Во что меня ни наряди.
Вытираю бумажным полотенцем подкатившие слезы и включаю воду. Как я могла поверить, что этот мир впустит меня? Я здесь – отребье. Сорняк на плантации изысканных роз. И я не впишусь, даже если приму красивую форму.
Дверь в уборную дергается и распахивается настежь. В помещение вваливается Эзра.
– Прежде, чем влепишь мне пощечину, я скажу, что милее твоей реакции на устриц ничего в мире не видел, – он захлопывает дверь и проворачивает замо́к.
– Надеюсь, посмеялся от души, – отключаю воду, комкаю бумажное полотенце в шар и бросаю его в урну.
– Я не хотел, правда. И это не то, что ты подумала. Мне просто понравилась твоя искренность.
Прожигаю его испытующим взглядом. Что он несет? Какая, к черту, искренность?
– Понимаешь, – подступает ко мне на шаг, и я рефлекторно отхожу на один и упираюсь задницей в каменный выступ с умывальниками. – Когда тебе не нравится, ты выплевываешь. Ты не заставляешь себя прожевать. Не терпишь, чтобы показаться манерной. И мне это нравится. Я бы сделал так же. Я бы никогда не терпел и не притворялся, что мне нравится то, от чего хочется блевать.
– Но ты съел эту устрицу.
– Да, потому что я их действительно люблю, Серена.
Он приближается, а мне уже некуда отступать. Я вдыхаю полной грудью и прогибаю спину над умывальниками, чтобы избежать контакта с его телом, но Эзра хватает меня за талию и резко притягивает к себе. Я едва не сталкиваюсь лицом с его торсом, успев задрать голову вверх,