Ошеломленный и встревоженный, я твердо вознамерился хорошенько ее отругать и воспользовался для этого первым же удобным случаем. Увидев, что я приближаюсь к ней с решительным видом, Лили попыталась отвлечь мое внимание. Вынув из кармана старое письмо от одной из нью-йоркских знакомых, она с милой бесхитростной улыбкой произнесла:
– Как хорошо, что ты пришел, я тебя весь день ищу. Хочу прочитать тебе письмо, что пришло в прошлом месяце от моей милой Дженни.
– Это письмо я уже выучил наизусть, – ответил я. – Что до твоей милой Дженни, она мне не нравится: молотит в письмах всякий вздор и пишет «бордюр» через «а». А теперь оставь глупости и послушай меня. Что это ты вздумала учудить за столом? Что за игра с чувствами несчастного духа? Слыхано ли вообще такое? Ты должна, ты просто обязана забыть о нем раз и навсегда.
– А что я буду делать, если понадобится собраться с духом? – возразила Лили.
Это был крайне глупый и неуместный каламбур, и я решил оставить его без внимания.
– Веди себя разумно, тогда и не понадобится. Разве ты не видишь, что подвергаешь себя опасности?
– Да какая опасность? – ответила она. – Что можно придумать безобиднее? Когда я флиртую с мужчинами, они все начинают добиваться моей руки, и это бывает очень неудобно. А призрак не может жениться. Напротив, он может стать мне добрым другом, показать, где зарыты сокровища и прочее. И знаешь…
– Я знаю, что тебе не хватает ума и что ты будешь настаивать на своем. Помни только, что я тебя предупредил, – отрезал я.
К этому я ничего не добавил, хотя собирался дать ей нагоняй. Конечно, я был не чета другим мужчинам, и на меня, человека степенного и в летах, приемчики Лили не действовали, но все же мелькало иногда в ее взгляде нечто такое, что меня обезоруживало – наверное, взывало к жалости, поэтому излишней суровости я себе не позволял. Вот и на сей раз я не присовокупил к сказанному ни одного слова упрека. И она, выбросив из головы мое предостережение, продолжила вести себя как прежде, словно я дал ей согласие на кокетство, и временами доходила до столь опасных крайностей, что меня просто поражало, как велики ее силы и как отточено мастерство.
Ни одному духу не выпадало на долю таких испытаний, какие достались бедной жертве ее коварства. Принято считать несчастным