На суде Андрей вёл себя безобразно. Судей и следователей он называл сатрапами, свидетелей – прихвостнями большевиков. На каждом заседании у него начиналась истерика – он понимал безысходность своего положения и предопределённость приговора. В камере он себя успокаивал, просчитывал своё самое рациональное поведение, но равнодушный вид судейских тут же выводил его из себя. Единственное, что у него получалось: он не называл никаких фамилий, и он в лицо не помнил (действительно) никаких свидетелей. Когда же, непонятно зачем, упомянул фамилию одного уважаемого человека, до того не фигурировавшего в деле, – ответ был моментальным и недвусмысленным. На этом же заседании был допрошен новый свидетель, который показал, что Ворошилов собирался бросить гранату в окошко здания КГБ. Андрей потребовал провести психиатрическую экспертизу свидетеля, но про себя понял, что таких козырей, как этот новый свидетель, у обвинения более чем предостаточно.
Иногда он взглядом выхватывал из зала лица знакомых. Мать он видел только на первом заседании: она сидела отрешенно, не взглядывая на Андрея, и ушла, не дожидаясь окончания, независимо и не глядя по сторонам. Словно что-то совершенно не касающееся её происходило в этом мрачном и суровом помещении. Боря и Лёвка наоборот – приходили на каждое заседание, делали какие-то знаки Андрею, очевидно, желая его подбодрить. Арсен почему-то появлялся всё время с Эдиком, они всегда что-то оживлённо обсуждали, хихикали и часто выходили курить.
Областной суд, как и районный, подтвердил приговор: шесть лет общего режима с конфискацией имущества.
15
Мордовские лагеря известны на всю страну, их много, и они разные. Ворошилову, как он понял довольно быстро, повезло. Начальник следственно-оперативной части лагеря подполковник Семён Иванович Кривопузо очень любил богатых фраеров, фарцовщиков и «теневиков». От них он требовал только одного: чтобы они по мере сил и возможностей оплачивали своё спокойное проживание. Ну и потом – в основном они интеллигентные люди. Блатным он позволял жить по своим законам, но при условии, что они не трогают его «меценатов».
Андрея сразу же по прибытии отвели в оперативно-следственную часть, к куму. Тот встретил его радостно.
– Ну, что, Ворошилов, чаю пока не предлагаю – потом попьём. Я тебя на два слова: будешь греть зону – будешь жить, не будешь – и жизни у тебя не будет.
– Я пока не понял: велика ли моя зона и кого здесь греть надо.
– Ну, тогда хиляй в свой барак. Там тебя уже Багор ждёт – он тебе всё объяснит. А насчёт – кого греть? – рассказываю. Приезжаю