Литовские историки Ритас Нарвидас и Андрюсом Тумавичюс нашли метрическую запись одной из наиболее мрачных личностей советской эпохи – Николая Ивановича Ежова, будущего наркома внутренних дел и главного исполнителя Большого террора 1937–1938 годов, который в его честь окрестили «ежовщиной». Как известно, в конце концов он сам стал жертвой этого террора. Фотокопию метрической записи Ежова литовские историки любезно передали мне, но с непременным обязательством опубликовать ее в России, что я с радостью делаю, принося им большую и искреннюю благодарность своим друзьям.
Из текста записи в метрической книге Воскресенской церкви в Ковно (Каунасе), которая хранится в Литовском государственном историческом архиве[2], следует, что 8 (20) апреля 1895 года у крестьянина Красненской (более распространенный тогда вариант: Краснинской) волости Крапивинского (сейчас пишут: Крапивенский) уезда Тульской губернии Ивана Ивановича Ежова и законной жены его Анны Антоновны, оба – православного вероисповедания, родился сын Николай. 16 (28) апреля он был крещен священником, настоятелем Воскресенской церкви о. Лавром Сахаровым и дьяконом той же церкви Иоанном Малевичем. Восприемниками стали коллежский асессор Павел Еремеевич Иванов, учитель Вейверской учительской семинарии, и жена крестьянина Гродненской губернии Мария Андреевна Тарасюк.
Метрика Ежова может помочь в реконструкции его дореволюционной биографии, которая до сих пор очень слабо документирована. Этот документ опровергает ту дату рождения, которую Ежов писал в анкетах – 19 апреля (1 мая) 1895 года. Уж очень хотелось Николаю Ивановичу родиться в день праздника международной солидарности трудящихся. Вот и передвинул реальную дату рождения на 11 дней вперед. Конечно, тогда он еще не мог знать, что родился в один день с другим величайшим злодеем XX века, Адольфом Гитлером, только на 6 лет позднее. Точно так же опровергается и указанное Ежовым в анкетах место рождения – Санкт-Петербург и социальное положение родителей: отец – рабочий, металлист-литейщик. В действительности отец имел крестьянское происхождение и на момент рождения Николая проживал в Ковно. Теоретически он и здесь мог работать металлистом-литейщиком, поскольку в конце XIX века в Ковно появились металлообрабатывающие предприятия, но практически принадлежность Ивана Ивановича Ежова-старшего к пролетариату кажется маловероятным.
Как пишут российский историк Никита Петров и голландский историк Марк Янсен в своей книге «Сталинский питомец» – Николай Ежов», после своего ареста в апреле 1939 года Николай Иванович признался, что на самом деле он родился в Мариамполе, уездном центре Сувалкской губернии (ныне – Мариямполе в составе Литвы). В этом позволительно усомниться. Маловероятно, чтобы новорожденного повезли крестить из Мариамполя в Ковно, за 50 км, тогда как в самом Мариамполе была возможность покрестить младенца – например у священника, преподававшего Закон Божий в Мариампольской мужской гимназии или у полкового священника 9-го драгунского Елисаветградского полка, квартировавшего в Мариамполе в 1895 году. Поэтому можно не сомневаться, что Ежов в действительности родился в Ковно. Но вполне возможно, что он об этом не знал, и, если его первые детские воспоминания были связаны с Мариамполем, то он мог искренне верить, что там и родился. Про отца же Ежов показал на допросе, что тот вообще был не рабочим, а русским крестьянином из деревни Волхоншино (правильно: Волхонщино) Крапивенского уезда Тульской губернии. Это фактически совпадает с данными метрики, если учесть, что Волхонщино находится совсем рядом с центром Краснинской волости – селом Красное, причем располагаются они, соответственно, на левом и правом берегу реки Плава. Можно также не сомневаться, что Иван Иванович Ежов действительно был русским, поскольку русскими, согласно данным переписи 1897 года, были 99,8 % жителей Крапивенского уезда. А вот с национальностью матери, равно как и с трудовым путем отца, далеко не все до конца ясно. Иван Иванович Ежов, по показаниям его сына, служил в военном оркестре в Мариамполе, где и женился на дочке капельмейстера (можно предположить, что на самом деле все это происходило в Ковно). Замечу, что у Николая Ивановича был абсолютный слух и хороший голос, и он очень любил петь. После увольнения с военной службы Ежов-старший будто бы работал лесничим, а потом стрелочником на железной дороге. В 1902–1903 годах он содержал чайную, которая, как уверял бывший нарком на следствии, была тайным борделем. Затем, когда чайная закрылась, и вплоть до начала Первой мировой войны, отец Ежова содержал небольшую малярную мастерскую с двумя подмастерьями. Мать Ежова действительно звали Анной