Мельников распахнул дверь и ждал не двигаясь. Просто глядел и вникал. Они застыли на местах. Мальчишки прекратили жевать конфискованные у Черевичкиной бутерброды.
Опустив голову, закрыв щеки и уши обеими руками, умирала от стыда и страха Наталья Сергеевна. Она даже со стула забыла слезть, до того оцепенела.
Мельников понял, что взрослых здесь не двое, как могло показаться, а он один.
Оглядываясь на него, ребята побрели к своим партам. Наталья Сергеевна, неловко натягивая подол, слезла со стула. Только теперь, когда все расступились, Мельников увидел ворону. Она, словно специально, чтобы обратить на себя его внимание, покинула ломоносовский портрет и села на шкаф для наглядных пособий. Многие прыснули.
– Илья Семенович, понимаете… – краснея, начала Наталья Сергеевна, – я давала на доске новую лексику, было все хорошо, тихо… И вдруг – летит… Я не выяснила, кто ее принес, или, может быть, она сама…
– Сама, сама, что за вопрос! Погреться, – насмешливо перебил Мельников, глянув на закрытые окна. – А зачем передо мной оправдываться? Класс на редкость активен, у вас с ним полный контакт, всем весело, – зачем же я буду вмешиваться? Я не буду. – Он повернулся и вышел.
В классе приглушенно засмеялись, потом притихли – кто затаил азартное любопытство (теперь-то что она будет делать?!), кто – сочувствие (зря мы ее подставили… все-таки совсем еще девчонка).
– А правда, что вы у него учились? – спросил Генка, с интересом наблюдавший за ней.
Ответа не последовало. Прикусив губу, постояла в растерянности Наталья Сергеевна и вдруг выбежала вслед за Мельниковым. Догнала его в пустом коридоре.
– Илья Семенович!
– Да? – Он остановился.
– Зачем вы так? Илья Семеныч? Да, я виновата, я не справляюсь еще… Но вы могли бы помочь…
– В чем же? Если вам нужна их любовь – тогда дело в шляпе: они, похоже, без ума от вас… А если авторитет…
– А вам теперь любовь не нужна?
Мельников усмехнулся:
– Любовь зла. Не позволяйте им садиться себе на голову, дистанцию держите, дистанцию! Чтобы не плакать потом… А помочь не сумею: никогда не ловил ворон!
Почему у нее горят щеки под его взглядом? Почему она поворачивается, как солдатик, и почти бежит, чувствуя этот взгляд спиной?
В классе она, конечно, застала все то же бузотерство вокруг вороны. И – принялась держать дистанцию…
С такой холодной угрозой она им сказала: «Silence! Take your places», что сели они сразу и молча уставились на нее с опасливым ожиданием. Она подошла к окну, открыла первую раму… Немного замешкалась, открывая вторую: шпингалет не поддавался.
– Выбросит! – вслух догадалась Рита Черкасова.
– Вспугнуть бы… – прошептал мечтательно чернявый Михейцев.
Англичанка стояла спиной: надо было успеть, пока она не обернулась. И, прицелившись, Костя Батищев сильно и точно запустил в ворону тряпкой. Но слишком сильно и слишком точно – так, что даже ахнули: мокрая и оттого