– Ты не могла бы узнать, как там Вадим? – попросил он медсестру, стараясь перевести разговор на другую тему.
Татьяна поднялась и, закрыв молодого человека в комнате на ключ, зацокала каблучками по коридору. Постепенно звук ее шагов растаял вдали.
Вагон сильно качнуло вперед, и Парфен невольно отметил про себя: «Никак, тормозим?»
Снизу опять раздавалось посапывание. Старый уголовник спал как ни в чем не бывало. Парфен тупо смотрел на вохровца, маячившего в проходе за решеткой. Тот сонно зевал и продолжал свой монотонный путь: вперед-назад, назад-вперед, разворот – и все по новой.
Меж тем состав качнуло в очередной раз и поезд уже заметно сбавил скорость.
– Начальник, почему останавливаемся?
– А я откуда знаю?
– Начальник…
– Отойди от решетки!
С остановкой поезда народ оживился. Слышно было, как в соседней камере кто-то громко о чем-то спорит.
В конце коридора раздался вопль и отборный мат – это кому-то досталось резиновой дубинкой по пальцам.
– Отойти от решеток! – зычный голос приближался.
– Вперед, быстрее, быстрее! Смотреть вниз! Вниз, кому сказал!
Гришка скосил взгляд. К этапу присоединилась новая партия зэков. По проходу гнали малолеток. Руки в застегнутых за спиной наручниках максимально подняты вверх. Охранники следят за малейшими движениями.
– Вниз смотри, я кому сказал! – И для острастки «резинкой» по спине.
– Быстрее, быстрее!
Наконец прогнали последних, и опять вернулось общее полусонное состояние.
– Начальник, ссать хочу! Пусти в туалет!
– Тронемся, тогда открою!
– Да ты и так тронутый! – услышали в камере где-то дальше по проходу и сразу же подкололи вохровца. Раздался дружный гогот.
– А «вторая» вообще до прибытия пусть про «толчок» забудет! – не остался в долгу дородный вертухай. Теперь уже заржали во всех камерах.
Впрочем, вохровец нисколько не обиделся на прикольщика. Ему было так же скучно, как и этапируемым зэкам.
– Слышь, угости сигареткой.
– Я на вас не напасусь!
Потихоньку возня, поднятая после прогона по небольшому этапу малолеток, стала затихать. Ночь клонилась к утру, и сон невольно брал свое. Тем более что дневная духота уступила место предутренней прохладе. Даже часть вони от множества потеющих немытых мужских тел испарилась, как показалось Гришке. Парень попытался уснуть, но сон не шел. Некоторое время он просто лежал, закрыв глаза и стараясь не думать о прошлом. Но воспоминания настойчиво лезли в голову. Тогда молодой человек постарался сосредоточиться на чем-то приятном, и сразу вспомнилась Таня – его зеленоглазая любовь. Как она там? Невольно Парфен подумал о том, как странно столкнула их жизнь. Столкнула, чтобы затем не разлучать уже никогда.
И все же, когда Гришка вспоминал