Элизабет оторвала взгляд от утренней газеты и улыбнулась. На ее лице был свежий макияж, хотя из небрежно уложенных русых волос торчали шпильки.
– Шаф, дорогая, у тебя сегодня какие-то важные дела?
– Нет, просто нужно выполнить пару заданий доктора Максвелла.
Налив себе чашку кофе, Шафран схватила великолепно прожаренный кусочек хлеба, смазанный маслом.
– Почему ты спрашиваешь? – поинтересовалась она, хрустя тостом.
– Ты надела серьги.
Шафран и в самом деле надела жемчужные сережки, подарок мамы на день рождения.
– И что?
Элизабет усмехнулась.
– Дорогая, ты абсолютно безразлична к своему внешнему виду, если только нет бабушки и дедушки, от которых нужно защищаться, или мужчины, которого нужно заинтересовать. – Она театрально сложила руки с ярко-красным лаком на ногтях и закатила глаза. – Пожалуйста, не говори, что мы ждем твоих бабушку и дедушку!
Шафран вздрогнула.
– Ты что – если бы они должны были явиться, я бы предупредила тебя за неделю, а то и раньше. Нужно, черт возьми, время, чтобы приготовиться к такому испытанию, как их визит. – Да, они лишили ее финансовой поддержки, но продолжали делать все, чтобы оставаться частью ее жизни. Строгой, подавляющей частью.
– Понятно. Тогда кто этот мужик?
Шафран рассмеялась и отряхнула пальцы над раковиной.
– Да нет никакого мужика.
Элизабет последовала за ней в коридор, шурша халатом, под которым скрывались весьма аппетитные формы.
– Это не тот парень, о котором ты рассказывала, дорогая? Он якобы изучает бактерии. Ну что это за работа?!
– Мне пора.
Шафран улыбнулась самой обаятельной улыбкой, на какую была способна, схватила пальто и шляпу и выскочила за дверь, прежде чем Элизабет успела забросать ее вопросами.
Наспех приколов шляпку специальной шпилькой поверх пучка волос, она спрыгнула с лестницы на тротуар. В середине апреля весна уже разгулялась вовсю, и Шафран решила, что не станет трястись в автобусе, а часть пути пройдет пешком – хотя путь от ее крошечной квартирки в Челси предстоял неблизкий.
Цветущие