– Ну, – сказала я, рассматривая профиль актрисы на экране, – У нас одинаковый цвет волос… и глаз.
Но я не стала указывать на более очевидное. А именно, что мои черты лица не были такими точеными, как у нее, и что никто никогда не называл меня красивой, а его эпитет «прелестная» был не самым лучшим из тех, что мне доводилось слышать в свой адрес.
Пока я думала, что он отвратительный тип, меня не волновало, что я смотрю римейк всем надоевшей «Бесконечной любви». Дело в том, что я включила этот фильм в свой план уроков в старшей школе. Мои ученики, современные подростки, воротили нос от любых книг, и поэтому я регулярно пополняла длинный список классической литературы современными произведениями и их визуальными аналогами. Я оценивала теорию Стефани Липпман, которую она подготовила по нашему последнему заданию. В ней поднималась тема запретной любви – в своей работе она рассматривала социальные классы, религию и причины, по которым нас привлекает то, чего мы не можем иметь.
– У вас губы как у нее, – он показал на экран, прервав мои размышления. И, потирая собственные губы изящными пальцами, добавил:
– Чудесные губы.
– Вы заигрываете со мной? – спросила я прямо.
– Да, – и тут же добавил, – Извините. Вы правы. Это было совершенно грубо с моей стороны. Я ведь даже не знаю вашего имени. Мне следовало бы представиться, прежде чем приставать к вам. Я – Филипп.
Он протянул мне свою красивую руку:
– Я больше не сделаю вам ни единого комплимента. По крайней мере до тех пор, пока мы не познакомимся должным образом. Обещаю. А свои обещания я никогда не нарушаю.
Мы обменялись рукопожатием, и я сказала ему, что меня зовут Шарлотта.
Он улыбнулся дерзкой улыбкой, показавшись мне теперь честным и искренним, и стена, которую я пыталась возвести между нами, дала трещину. В этот миг самолет тряхнуло.
– Тебе не нравится турбулентность? – спросил Филипп, заметив, что я вцепилась в подлокотники.
– Мне не нравится летать.
– Но как, скажи мне, ты собираешься повидать мир, не летая? Не нужно бояться полетов, невозможность летать – вот что гораздо хуже.
Он расспросил меня про мои немногочисленные путешествия. Судя по его реакции, он посчитал, что я не живу, а существую.
– Я побывала везде, куда мне было нужно попасть, – ответила я. – В местах, где ты никогда не был… тебе не понять…
Конечно, я имела в виду книги, истории. Благодаря ним я чувствовала себя живой, они переносили меня в любую точку мира – на такие расстояния, которые сравнимы только с глубинами жизни, которые я стала понимать лишь недавно.
– Тебе не обязательно переноситься куда-либо физически, чтобы почувствовать что-нибудь волшебное.
Выражение лица Филиппа изменилось, как будто он впервые увидел меня.
– А