15-й: Исключен из чата. Бан на неделю за оскорбление администрации.
Завтра вечером я об этом пожалею. И чего мне не сиделось молча?!
А Первая-то меня защищала. Нечасто она против Сорок пятого идёт, а тут вступилась.
С чувством тревоги, разбавленным растекающимся по конечностям теплом от комментария Первой, я заглушил генератор, спустил его в квартиру, и улёгся спать.
4
В комнате, где я ночевал, стояло два старёхоньких диванчика, из которых сыпалась рыжая пыль. Над спинкой одного кто-то на обоях ручкой накарябал имя: «Вован». Над спинкой второго – «Колян». Я занял первый диван, и теперь угрюмо пялился на неровные, почти выцветшие буквы. Сидел так уже минут двадцать, с тех пор как проснулся.
Наверное, здесь когда-то жила счастливая семья: мамаша-домохозяйка, папаша-кормилец, да два брата-акробата. И все они вместе собирались по праздникам за большим раздвижным столом в зале, смотрели телик, а в выходные ходили на пляж загорать.
Интересно, умерли они тоже вместе?
Скорее всего нет. Это одна из немногих квартир, где я не нашел костей.
Люди в этом доме оказались законопослушными – остались в квартирах, когда объявили карантин. Но и до них Старичок Си добрался. Не сразу, но всё же – соседи из магаза вернулись и через вентиляцию вирус передали (не специально, конечно), а может кто-то на балкон покурить вышел, на втором этаже, и остальных потом заразил…
Где же ты был, Вован, когда вирус твою семью выкашивал? Успел попрощаться? Я вот в горах был… и не успел.
Смахнув некстати накатившие слёзы (что-то я расклеился), натянул маску с перчатками, и отправился на речку – сегодня у меня банный день. Мыться чаще двух раз в неделю не получалось – боялся, что выше по течению в это же время намывает свои прелести носитель, а я его заразу подхвачу. По этой же причине устроил себе помывочную на пляже, чтоб в обе стороны река далеко просматривалась.
Закончив с водными процедурами, пошел город исследовать – вдруг что-то полезное для выживания найду. Желательно – оружие. Но рабочего огнестрела мне пока не попадалось. Только ржавые ружья да остатки дробовиков в магазине для охотников. С набережной, через двор местного пивзавода, вышел на улицу Красина, а оттуда по Гоголя двинулся к центру.
Тут и там виднелись белые кресты – это я помечал мелом уже проверенные дома. Но сейчас эти метки казались мне покосившимися надгробиями. Сухой ветер гонял пыль по растрескавшемуся асфальту, завывая в разбитых окнах и пустых остановках. Скрипели, покачиваясь на металлических ножках, урны с облупившейся краской. Несколько деревьев упали поперёк дороги. Посреди широченной улицы мне вдруг стало жутко, словно я – букашка, а надо мной занёс грязный сапог некто могучий и невообразимо огромный. Солнце изрядно пригревало, но спина моя похолодела. Мир пошатнулся. Я расставил в стороны руки, пытаясь удержать его от вращения, и сам чуть не упал. Ссутулившись, выставив перед собой потные ладони, я рванул к высокому зданию с широким крыльцом.
Прижавшись лицом к шершавому бетону, перевел дух, остановив качку земли. Рядом с