– Пока на словах подходит. Ну, а там посмотрим. В деле проявляется человек, а не на словах и в приказах с благодарностями. Хотя, конечно, и это нужно учитывать. Но психологически готов в разведку.
– Вот вечно ты умеешь подлить ложку дегтя в бочку с медом. Етит твою, – Вихрь укоризненно посмотрел на говорившего.
Затем на несколько секунд задумался. А потом, обращаясь к Мурату, продолжил: – Значит так, пока будешь направлен в группу подготовки бойцов разведывательной роты. Ну, а там посмотрим. Как себя покажешь, тем и будешь. Все понял?
– Так точно.
– А сейчас прочитай и подпиши, если будешь согласен, конечно, контракт, – человек, сидящий за столом, и до этого молча смотревший на молодого человека, протянул Мурату – Стрелку два листа документа с текстом, напечатанном на русском языке.
«Контракт, как контракт», – подумал Мурат, прочитав документ от корки до корки.
Но вслух ничего говорить не стал. Молча взял предложенную ему мужчиной ручку и подписал контракт. Внизу указал дату.
– Вам все понятно в нем? Нет вопросов?
– Вопросов нет. Все понятно.
– Тогда можете идти. Ожидайте меня в зале.
Когда будущий разведчик вышел из кабинета, то к нему подошли двое парней-соискателей, которые не попали в разведку.
– Ну, что? Кем берут?
– Пока в разведку. А там сказали, посмотрят, что собой представляю. Скорее всего, действительно делом займемся.
Разочарованные его ответом парни отошли в сторону. Им ведь не повезло. Наверняка, собирались в разведку. Романтика! А, может, наоборот, им – то и повезло. Война она и есть война. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
***
Так говорила в свое время его бабушка. Кстати, россиянка. И не просто россиянка, а москвичка. Правда, следовало бы отметить, что действительно она всю свою сознательную жизнь прожила в Москве, поэтому и считалась уже москвичкой. Но родилась она еще при последнем в России царе – батюшке в Тульской губернии. Потом в 12 лет была обменена, а если быть точным, то продана родителями – бедняками за мешок муки в няньки. Так и стала девчушка без образования, одна – одинешенька москвичкой.
Может, из-за происхождения своего крестьянского, а может в связи с обстоятельствами ее жизни, довольно тяжелой, как ни крути, или характера тихого, но она не была той заносчивой столичной штучкой, которых пруд – пруди в Москве, как в старой, так и в новой, современной.
Отец Мурата был ее единственным сыном. Но мальчик не помнил его. Как не помнил и свою маму. Они погибли во время пожара.
Бабушка из-за преклонного возраста и по состоянию здоровья не могла стать ему опекуном. Поэтому с ней мальчик прожил не долго. Так он с малолетства оказался в детском доме в одной из республик Советского Союза. А, когда подрос, так и остался жить там же, вдали от родной ему Москвы. Хотя и вспоминал ее частенько.
Бабушка умерла уже давно. И на всем белом свете у него не было ни одной родной души.