шерстью уже тогда ощущалась скрытая мощь. Вела она себя поначалу, как обыкновенный, только очень крупный котёнок, хотя на руки шла неохотно. Каждый раз тигрица извивалась, норовя укусить или оцарапать. Однажды, во время съёмок очередного репортажа, заигравшись, Клёпа вцепилась зубами в кисть моей руки, и когда я попытался выдернуть её, понял, насколько сильны Клёпины челюсти. Как железные тиски, они давили всё сильнее, клыки уже прокусили мякоть между указательным и большим пальцами, а челюсти продолжали сжиматься. Разжать их свободной рукой у меня не получалось. Было видно, что это новое для Клёпы ощущение. Она замерла, почуяв живую плоть, и жёлтые глаза её помутнели от удовольствия, стали наливаться красным. Я не останавливал съёмку, пытаясь улыбаться в камеру. Не хотелось портить дубль. И только когда Клеопатра попыталась перехватить «добычу» поудобнее, на долю секунды ослабив хватку, я вырвал кисть из её пасти.
