Дед, словно ожидавший этого, отписал отцу о сем радостном событии и тот определил меня в Альдарскую Академию, решив тем самым мою судьбу на последующие пять лет. Училось мне довольно легко. Водная Стихия была ко мне благорасположена, да и преподаватели, не сказать, что слишком сурово обходились. Какое-то время я приноравливался существовать среди наследников высших альдарских родов, большей частью ужасных снобов и самодуров, но постепенно привык и к этому, найдя среди них вполне приличных, умных и доброжелательных персон. На третьем году обучения меня вместе с другими адептами отослали на практику к границе с самими северными княжествами. Почта ходила из рук вон плохо и потому известия о скоропостижной кончине моего деда, а следом и матери от легочного поветрия настигло меня лишь тогда, когда их остывшие тела уже были преданы огню, а пепел развеян по ветру. Оказавшись совершенно уничтоженным полученными известиями, я, стыдно признаться, хотел упиться вусмерть, чем и занимался какое-то время, прикрываемый товарищами по службе. Деньги тогда уже водились в моем кошеле, а достать пару бутылок на севере не составляло труда. И, вероятно, я спился бы, если бы не проснувшаяся во мне, не иначе как от горя, вторая Воздушная Стихия. Меня спешно переправили обратно в Академию и вместо практики определили на Воздушный факультет постигать новые науки. Там я и встретил его.
Асс Бартоломео Сарден, а в быту просто Барти был известным на всю Академию повесой, кутилой и зачинщиком всех каверз. В то же время являясь наследником древнего рода, служившим Императорской фамилии аж со времен Ратмира Хитрого, он успешно избегал суровых наказаний со стороны преподавателей и продолжал кутить до тех пор, пока его суровый батюшка не обнаружил жалобу ректора на собственном столе. Практики наследника лишили, оставив повесу в Академии на время ее продолжительности догонять упущенное за время бесчисленных кутежей. Так мы и познакомились. У Барти, несмотря на родовитость, была лишь одна Стихия, Воздушная, кою я постигал с самых азов, а потому на момент нашего знакомства он казался мне несравнимым, могущественным и всезнающим. Но, спустя время и некоторое количество, признаться довольно большое, совместно выпитых напитков, а также общими усилиями совершенных глупостей по части издевательств над первокурсниками и любовных похождений, я понял, что Барти по силе Стихии выше среднего, но отнюдь не самый сильный маг. Я превосходил его, но он, будучи тогда еще легкого нрава, нисколько на это не обижался и принимал мое первенство лишь как способ достать готовые задания.
Перейдя на четвертый курс, он добился того, чтобы на практику в Порту нас направили вместе. Его отец считал мое влияние на сына довольно положительным и потому ректор с легким сердцем дал нам направление в Портский Маготдел Следственного Управления. Работы для сопливых практикантов там было много, но по большей части