Я тушил сигарету, высвобождал руку и переворачивался на живот. Она садилась верхом мне на задницу и начинала делать массаж. Она делала долго, не так как другие, которые словно куда-то спешили и что-то хотели доказать. Она никуда не спешила, иной раз я засыпал, просыпался, а она ещё растирала и мяла мне воротниковую зону. Я шлёпал Водневу ладонью по колену, она слезала, я переворачивался, и оказывалось, что вновь готов.
В конце концов Марье действительно была в тягость вся эта возня с лабораторией. Двадцать сотрудников, пять основных клиентов, аренда-херенда, бухгалтерия, отчёты, крыша опять же. Впрочем, бандюки сами отвалились, превратившись в клиента – «Северо-Западный региональный центр экологического мониторинга». Их представитель, тоже грузин, был на поминках. Невысокий, бритый, в тёмном костюме. Говорил про душевные качества Мзевинар. Узнал меня, я его тоже узнал. Это отдельная история. Подошёл, почему-то обнял. Долго стоял, мне даже показалось, что он всхлипывает. Может быть, так и было. Сентиментальный человек. Собак любит.
После первого курса у нас была практика в Саблино. Вообще, мы там с Марьей первый раз и переспали в пещерах. Это ещё перед армией. Я ведь до этого момента ни на полшишечки ни к кому, просто мальчик-колокольчик. А Марья уже с Секой. У них вообще жесть на первом курсе творилась. Там такие страсти, мы думали, поубивают друг друга, но потом Секу захомутала его будущая жена. Она уже третьекурсница, кавээнщица, крутая, а Сека красавчик. Марью, понятное дело, побоку. Ну, тут я подвернулся. А я же после того раза в пещерах сразу её замуж позвал. Марья сказала, что подумает. Не, я реально хотел жениться, детей, все дела. Влюбился тогда в неё впервые. Потом ещё много раз влюблялся, но тогда был тренировочный раз. Темень в пещере, свечка горит, спальники. Сека с какой-то девкой с географического попёрся за вином на базу, а мы одни остались. А Марья типа девушка Секи, я же не знал, что у Секи вся эта фигня с его будущей женой уже началась. Ну и вот. Совесть пылает, а сдержаться не могу. Когда Сека вернулся с бухлом и девкой, сразу всё понял по моему виноватому виду. Отозвал в сторону. Я уже приготовился, что сейчас подерёмся. А он, наоборот, стал благодарить, мол, не знал, как от Марьи отделаться, а вдруг всё само стало прекрасно. Вообще, Марья меня и в армию провожала. Я ей писал. И она мне писала.
Как-то мой отец даже привёз её ко мне в Белоруссию, снял дом. Это уже был второй год службы. Я получил увольнительную из части на двенадцать часов, и десять из них мы провели в крестьянской избе за ситцевой занавеской в мелкий голубой цветочек. Отец, чтобы нам не мешать, уехал в Гродно бродить по книжным магазинам. Мы трахались и строили планы на будущее. Будущее выходило «как у всех», не хуже. Мы тогда больше о науке думали, чем о деньгах. Решили, что распределимся вместе в Грозный, там молодым специалистам сразу дают двухкомнатную от комбината. И зарплаты там нормальные даже без учёта полевых.
Вскоре отец устроил Марью к нам на кафедру лаборанткой