– Ты раньше времени не мельтеши! Если что будет, так я любому следователю или оперу замолвлю про тебя словечко. Мол, оперативная необходимость была, в доверие втерся по моему личному приказу. Никто не тронет! Ты, главное, со мной дружи, тогда не тронут. Ну, давай, колись, друг ситный! Про кого хотел рассказать?
И Горохов начал рассказывать, как еще весной, когда они получали и перегоняли в порту военные машины, шоферы продавали инструмент и топливо. Иногда даже паек и шоколад, который часто клали союзники в медицинские аптечки. Фактов было мало, да и говорил Горохов только о тех шоферах, которые на линии уже не ездили. Хитер парень. И выслужиться хочет, и не подставиться пытается. Но все же Когану удалось выудить у Матвея одно имя и один важный факт. Сам Горохов не придавал этому большого значения, вроде как пару раз был свидетелем и больше ничего не знал. Вот и решил Когану сдать информацию – так сказать, в довесок.
– Есть у нас тут среди перегонщиков один – Погорелов. Никифором его зовут. Так вот, в прошлый и в позапрошлый разы мы, когда шли здешними землями, останавливались в одном и том же месте. Там еще источник и вода чистая, в радиатор ее заливать милое дело. Ну и местные там тоже по воду ходят. Короче, бабенка там у него. Не то чтобы постоянная, но оба раза он к ней ночью бегал. И вещмешочек у него пузатый был с собой, а назад пустой приходил. Тешится он с ней, как женка она у него тут или полюбовница.
Коган несколько минут бился, пытаясь выяснить, что Матвей точно знает об этой женщине и ее отношениях с шофером Погореловым, а что и, самое главное, почему он сам себе надумал, нафантазировал. Ответ на последний вопрос нашелся быстрее всего. Погорелов въехал Горохову по морде месяц назад за высказывания в адрес женщины-военврача и начальника автоколонны. Обоих шоферы любили, оба работали здесь, не щадя себя, как говорится, на износ. Наверное, и правда между ними были какие-то отношения, но это их личное дело, и лезть туда грязными ногами Матвею не позволили. «Значит, месть», – понял Коган. Но все равно утверждения Горохова были весьма серьезны.
Расспрашивать других шоферов о похождениях Погорелова было опасно. Будь это обыкновенное режимное мероприятие, все было бы просто. Опросили бы три десятка человек, нажали бы на них. Допросили бы и самого нарушителя режима, приперев его к стенке показаниями. Сделали бы ему серьезное внушение о недопустимости и отправили бы, например, на фронт, на передовую. Но сейчас у Когана просто не было времени на такие долгие мероприятия. Вот уже месяц Погорелов общается с кем-то на трассе, причем общается тайно, а конференция глав государств антигитлеровской коалиции уже идет. И любой день промедления может обернуться уже хорошо подготовленным покушением.
Дождавшись вечера, Коган отправился к общежитию шоферов. Нужно поговорить с начальником автоколонны, вызвать Погорелова и основательно его допросить,