– Ну-у… хохлатые попугаи два, рогатые ящерицы четыре… нет, три… и зеленая… рыба! – Норема засмеялась. – Зеленая рыба – это знак жука наоборот, вот почему я запиналась. – Она хотела встать, но Венн сказала:
– Подожди. Теперь ты иди сюда, Делл.
Мальчик пониже Энина, заплетавший длинные волосы в три косы, встал на камень рядом с Норемой.
– Нет, стань позади, вот так. А ты, Норема, сядь так, чтобы зеркало Делла отражалось в зеркале Энина.
Норема, неловко перемещаясь на корточках, стала распоряжаться:
– Повернись сюда, Энин… нет, в другую сторону… не так сильно… вот.
– Теперь прочти то, что видишь, – сказала Венн.
– Ой… – Норема, само собой, ожидала, что знаки снова выстроятся правильно, слева направо – но теперь она видела в зеркале собственный затылок, а на листке рядом с ним черным углем было написано вот что: «Эта великая звезда омывает горизонт двумя чашами воды после восьмого часа». Норема со смехом встала и перевернула листок: черные знаки стояли на обороте красных. – Я даже не знала, что тут что-то есть.
– В том-то и дело, – сказала Венн.
Тут зеркала, конечно, стали отвязывать и привязывать заново, чтобы мальчики тоже могли увидеть переменчивые слова. Когда зеркала вернулись к хозяевам, Венн сказала:
– Я так и не рассказала вам то, что хотела. Только пример привела. – Все сошли с камня, и она снова пошевелила палкой листву. – А вот вам еще один. В вашем возрасте – ну, может, чуть постарше – я сразилась с морским чудищем. Посейчас не знаю, что это была за тварь. Я никогда ни о чем подобном не слышала и с тех пор ничего такого не видела. Была лунная ночь, и я, семнадцатилетняя, плыла на лодке одна. Оно вылезло у скал какого-то необитаемого острова, вцепилось в лодку и накренило ее так, что тот борт ушел под воду. Многорукое и с множеством стебельчатых глаз. Одно щупальце обмотало мою ногу, но я отсекла его рыбацким ножом. Чудище ушло назад в море, лодка выровнялась, но щупальце длиной футов в пять долго еще извивалось на палубе. Я хотела разрезать его и посмотреть, как работают мышцы, но мне никак не удавалось его привязать. А когда я скрепила разорванные им снасти, оно тоже ушло в пучину через пролом в борту. – Венн осторожно ступала между камнями. – Всё это время, с того мгновения, как оно вылезло, и до рассвета, уже отплыв от того места на много миль, я не знала, буду ли жива, ведь оно могло погнаться за мной. Вопреки своему любопытству касательно щупальца, я жила эти часы так, будто вот-вот исчезну с поверхности моря, как пена, сметенная плавником дельфина. Усиливает ли такой страх мыслительные способности и душевные силы? Думаю, да. Он еще и опустошает – поэтому мне, когда я привела лодку в гавань, не терпелось излить эту пустоту в слова. Я рассказала об этом в таверне – на ее месте теперь другая стоит, а ту, старую, снесло ураганом за два лета до твоего рождения, девочка, – за миской горячей ухи. Слушало меня с полдюжины человек, потом еще дюжина набежала, все развевали рты и качали головами. Я рассказывала, как