– Сегодня, видимо, был какой-то праздник, – протянул он.
– Нет.
– Нет? У тебя всегда с собой столько порошка в обычные дни?
Я пожала плечами.
– Может быть.
– И чем ты за него платишь?
– Деньгами.
Я надула пузырь.
Лопнула его.
Аллистер сжал челюсти, и я почувствовала удовлетворение.
– Поэтому ты вышла за него замуж? – Он посмотрел на меня. – Ради денег?
Грудь распирало от злости, но я не удостоила его ответом. Стоило ему задать следующий вопрос, как я не выдержала.
– Ты хотя бы верна ему, охотница?
«Охотница? В смысле, за деньгами?»
– Да как будто у меня был выбор! Vaffanculo a chi t’è morto!
Он обжег меня мрачным, пылающим взглядом.
Я сжала губы.
«Черт возьми».
Он только завел разговор, а уже вынудил сознаться, что у меня не было выбора в вопросе брака с Антонио.
– Тебя мама никогда не учила вежливости?
Я не ответила. Я бы сказала ему, что моя мама была самой лучшей на свете, и он бы тут же догадался, что мой папá запер бы меня в комнате на три дня быстрее, чем услышал бы конец фразы.
– Превышать скорость, пока у тебя наркота, мягко говоря, глупо.
Я фыркнула. Мне хотелось игнорировать его, но я не могла удержаться от ответа. Для меня игнор был подобен открытой ране в груди, и мне становилось дурно от одной только мысли, что я могу заставить кого-то другого чувствовать себя так же. Что забавно, ведь я только что послала этого мужчину переспать с его мертвыми предками. У итальянцев хорошая фантазия на оскорбления.
– Всего на четыре километра превысила ограничения.
Он постучал пальцем по рулю.
– Кто научил тебя водить? Разве «Коза Ностра» не любит держать своих женщин глупыми и покорными?
– Очевидно, нет, потому что этому меня научил мой муж.
Я не собиралась признаваться, что Антонио давал мне гораздо больше свободы действий, чем любой другой мужчина «Коза Ностра» позволил бы своей жене. Антонио много чего мне дал. Может быть, из-за этого у меня плохо получалось ненавидеть его за то, что он отнял.
– И как он отреагирует, когда я отпущу тебя домой?
– А как твоя мама отреагирует, когда ты вернешься домой после отбоя?
– Ответь на вопрос.
Я стиснула зубы и постаралась заглушить растущую злость, опустив солнцезащитный козырек и поправив перед зеркальцем волосы.
– Ты спрашиваешь, бьет ли меня муж? Нет, не бьет. – Форма «бьет» подразумевала многократность, так что, технически, это была правда.
Он прожег мою щеку взглядом.
– Из тебя плохая врунья.
– А ты меня раздражаешь, Аллистер. – Я захлопнула козырек.
Атмосфера становилась тяжелой и давящей, его присутствие, крупное тело и плавные движения смыкались вокруг меня, как те стены.
– Он любит тебя?
Аллистер спросил об этом равнодушно, словно это было не важнее моего любимого цвета. Тем не менее этот вопрос поразил