Гений Иванов знал, какие книги должен оставить человечеству, и старательно их писал. Знал: сейчас они никому не нужны. Не предлагал их издателям, не искал читателей, не публиковал в интернете. Знал: настанет время, когда написанное понадобится и станет вехой человечества. Не пытался угадать сроки. Писал книги и придумывал способы, чтобы они сохранились до нужного момента.
Как гений Иванов имел право на такую причуду.
Теневая зона работоспособности
Писатель Лабор был трудоголиком: ценил каждую рабочую минутку. Он прекрасно знал, чем заниматься в свежее утреннее время, в деловитые дневные часы и в вечерние, пропитанные усталостью.
Знал, когда надо, проснувшись ночью, уговорить себя спать дальше, а когда вскочить и записать пришедшее в голову, или дождаться озарения перед чистым листом бумаги.
Лабор гордился открытием теневой зоны – между работоспособным временем и глубоким сном!.. Оказалось, что уже сидя полусонным на кровати можно записать несколько необычных тем на завтра. Число их ограничивалось автоматически – падением на кровать и мгновенным засыпанием.
Берегитесь трудоголизма! Не повторяйте подобные опасные эксперименты без наблюдения врача!
Неизвестный великий писатель
Конечно, Видади был великим писателем. Он знал это, но не кичился. Что он хороший писатель, знали все его читатели, но не что великий. Ведь великих в школе проходят!
Читателей Видади было не так уж много. Ну, сколько есть, думал он. Не знаменитый ведь я, не прославленный, просто великий. Моё дело писать свои книги, а не прославляться и знаменититься.
Издатели у Видади были, но закончились. Теперешним издателям нужны прославленные и знаменитые, или молодые, пишущие что читателям нравится сейчас, не потом.
Ничего, думал Видади, появится когда-нибудь великий издатель, он мои книги опубликует. Надо только все их написать успеть.
Коробки-копилки
В однокомнатной квартире жили-были коробки. Конечно, они не одни там жили. Но сами-то коробки считали себя главными.
Ещё там жили-были он и она: писатели. Жили-были, друг друга любили – и всё время что-то писали. Написанное складывали в коробки: и рукописное, и изданное. Много накопилось коробок. Поэтому даже сами писатели порою забывали, что куда положили. Но каждая коробка прекрасно знала, что в ней лежит, такими они были читающими.
В укромное время коробки обсуждали своё содержимое, всё лучше понимая, что оно бесценно. И когда кто-нибудь из писателей заглядывал в одну из них, коробка вовсю старалась повеять накопленным воздухом ободрения.
Некрепкий орешек
Бывают люди, про которых говорят: «Крепкий орешек!..». А вот Словелий был очень некрепким орешком. Его скорлупа так легко приоткрывалась –