Когда его терпение лопнуло, он повернулся в сторону Жеки.
– Ну вот. Давайте я его вам скормлю, а вы заткнетесь.
Жека попытался взбунтоваться.
– Но я же тоже поступаю.
– Это с тобою поступают. Как с последним.
Осталась последняя надежда пронять бессердечных существ.
– А если у меня болит голова со вчерашнего вечера?
А потом неожиданно пришло спасение. Прилетевшая непонятно откуда Фея-куратор дала какие-то указания помощнице, взяла его за руку и повела в огромный, заполненный волшебством банный корпус. Она сама, лично, помогла ему раздеться, а потом начала немного жестковатой мочалкой тереть ему спину. Только почему-то всухую. Но все равно, было так приятно, а еще можно было беспрепятственно кричать:
– Выше, теперь немного ниже. Как хорошо!
А зачем она скребет ему спину ногтями? От страсти? Но у них же ничего не было. Ведь неприятно. Жека открыл глаза. И сразу по мозгам ударила яркая мысль:
– Как фея попала в общежитие? Ее же на вахте должны были задержать!
Но фея явно продолжала оставаться и даже толкаться где-то сзади. Жека резко повернулся к ней лицом – позади его лежал абсолютно голый Опанасенко с параллельного потока и никак не мог пристроить свою длинную волосатую ногу на его спине. Наверное, термин «мгновенный ужас» появился в литературе как раз после того, как Жека, на ходу напяливая спортивные штаны и прыгая на одной ноге, вывалился в узкий коридор. При этом он едва не сбил с ног старшего завхоза общежития – Аксинью Николаевну Барсукову. Ту самую, уже оставившую долго незаметаемый след в его судьбе.
– Куда, оглашенный?
– Там, там такое, – зачастил Жека.
Если что-то и могло испугать Аксинью Николаевну по жизни, так только пропажа только что выставленной на стол бутылки самогона. Прямо в коридоре она нашла швабру, успокаивающе махнула рукой Жеке и пошла на приступ помещения.
Когда Аксинья Николаевна вышла обратно в коридор, на ее лице было написано полное разочарование.
– А я-то думала. Давно это у вас? Переспали?
– Но ведь… – мямлил Жека.
– Знаешь, в наше время двумя голыми мужиками в одной кровати – никого не удивишь. Будь!
Последнее слово свидетельствовало о потере всяческого интереса старшего завхоза к проблемам мужчин. Жека растерянно смотрел вслед ее удаляющейся фигуре. Амплитуда качаний нижней части туловища завхоза предотвращала малейшую возможность ее обгона по прямой в узком коридоре. А в его конце слышался громкий смех – несколько девчонок дергались в гомерическом хохоте, держались за животы и, главное, показывали пальцами на него – Жеку.
Краткие итоги мужского унижения
Вечером три друга