– Возможно. Я очень часто ощущаю, что определенная информация мне уже когда-то встречалась.
– Это что, как дежавю?
– Скорее нет. Дежавю – это психическое состояние, при котором пациент считает, что когда-то уже переживал текущее состояние (место или событие), но не может его связать с реальным прошлым. Испытывая эти состояния, я могу конкретно сказать, где это было и когда. И это точно было не со мной, а либо с моим предком, либо с моей сущностью, но в другой жизни. Причем воспоминания бывают до того отчетливы, что их результаты можно реально использовать, например, некоторые инновации, которые поддаются реальной проверке уже в настоящем времени. Второе объяснение – мы просто интеллектуальные терминалы в Ноосфере, о чем писал Вернадский.
– Я человек более приземленный и конкретный, привык верить тому, что я вижу и ощущаю.
– Это замечательно, Олег. Ты ощущаешь электрический ток, который бежит по проводам, но которого ты не видишь?
– Нет.
– Но возьмись ты за оголенные провода с бегущим током, и мы с тобой обсудим после этого – есть ли этот ток вообще, раз ты его не видишь.
– Довод в свою пользу ты, конечно, привел удачный. А из этой пресловутой Ноосферы ты можешь привести какой ни будь реальный пример, лучше из твоей жизни или, может быть, из твоей научной практики?
– Хорошо. Я управляю научным коллективом, в котором я был самый молодой на момент создания предприятия. Народ у нас воспитан в старом надежном советском духе вульгарного материализма. В нем всё удобно и понятно, казалось бы. И как ты сказал, все привыкли верить только тому, что видят, что могут потрогать и пощупать. Вспоминается курьезный случай. Нам нужно было провести научно-исследовательские работы и сделать очень серьезную разработку. Для этого коллектив подобрался соответствующий – люди с несколькими высшими образованиями и высоким уровнем тезауруса, обширными знаниями в различных сферах жизнедеятельности человека. К тому же, мы использовали свои технологии коллективного разума, когда запускали по кольцу собравшихся единомышленников те скудные крупицы исходной информации, которые нужно было превратить в технологию, а позднее в реально работающее изделие. Но вначале нужно было нащупать полезную идею, а потом ее развить до полезного решения. На выходе получилась разработка с мировым уровнем производительности и новизны, а это уже основания для оформления Патента на изобретение. Что бы немножко остудить пыл и самомнение моих коллег, наших “великих” изобретателей, я задал каверзный вопрос – каким образом вы, господа разработчики, умудрились “своровать” информацию у японцев. На что получил бурю негодований и обоснованный аргумент – как мы могли украсть информацию в закрытом информационном направлении, публикаций в котором вообще нет. Мой ответ их погрузил в шоковое состояние. Дело в том, что патентные исследования показали, что у нашей разработки семьдесят процентов инноваций совпадают с зарубежным аналогом и это нормально. Только тридцать