Фотографии на память. Мария Мартиросова

красивая. Высокая, с длинными светлыми волосами и тонкой талией. Если Офелия наведывалась к тёте Саре, мальчишки целыми часами околачивались во дворе, чтобы не пропустить момент, когда она будет уходить. Исподтишка рассматривали её лицо, улыбку, жадно ловили слабый аромат духов.

      – Какие шикарные фото! – остановилась Офелия. Она взяла Вовины карточки и начала перебирать их. – Кто снимал?

      Ребята дружно кивнули на Вову.

      – Молодец, – похвалила Офелия. – А меня сможешь так? В следующий раз, когда я приду?

      Договорились? – И она зацокала своими каблучками к воротам.

      Все молча смотрели на Вову. Он смущённо улыбался, выравнивая и без того ровную стопку фотографий. От него попахивало сладкими духами Офелии.

      – Пристроился… – вдруг прошипел Ровшан. – Умеете же вы, жиденята… Небось пахан бабки лопатой на работе загребает, так ещё и сыночка пристраивает!

      Вова побледнел.

      – Папа на фронте погиб, – срывающимся голосом проговорил он. – В сорок втором, в Севастополе…

      Ровшан был уверен: никто за Вову заступаться не станет. Он ведь из чужого двора.

      – Ты как его назвал? – отрывисто спросил Витька.

      – Жидёнком, – ухмыльнулся Ровшан. – А что?

      Витька медленно подошёл к нему, уставился исподлобья и тихо, почти неслышно сказал:

      – Катись отсюда. И из нашей команды тоже выкатывайся, фашист!

      Лятиф, который всего несколько дней как научился свистеть, засунул в рот два грязных пальца и пронзительно свистнул.

      – Фашист, – в один голос проговорили Гаврош и Алик.

      – Фашист, – присоединился к ним Сейфали.