Страшная месть. Одержимость. Николай Гоголь

это Катерина! Тут почувствовал Данило, что члены у него сковались; он силился говорить, но губы шевелились без звука.

      Неподвижно стоял колдун на своём месте.

      – Где ты была? – спросил он, и стоявшая перед ним затрепетала.

      – О! зачем ты меня вызвал? – тихо простонала она. – Мне было так радостно. Я была в том самом месте, где родилась и прожила пятнадцать лет. О, как хорошо там! Как зелен и душист тот луг, где я играла в детстве: и полевые цветочки те же, и хата наша, и огород! О, как обняла меня добрая мать моя! Какая любовь у ней в очах! Она приголубливала меня, целовала в уста и щёки, расчёсывала частым гребнем мою русую косу… Отец! – тут она вперила в колдуна бледные очи, – зачем ты зарезал мать мою?

      Грозно колдун погрозил пальцем.

      – Разве я тебя просил говорить про это? – И воздушная красавица задрожала. – Где теперь пани твоя?

      – Пани моя, Катерина, теперь заснула, а я и обрадовалась тому, вспорхнула и полетела. Мне давно хотелось увидеть мать. Мне вдруг сделалось пятнадцать лет. Я вся стала легка, как птица. Зачем ты меня вызвал?

      – Ты помнишь всё то, что я говорил тебе вчера? – спросил колдун так тихо, что едва можно было расслушать.

      – Помню, помню; но чего бы не дала я, чтобы только забыть это! Бедная Катерина! она многого не знает из того, что знает душа её.

      «Это Катеринина душа», – подумал пан Данило; но всё ещё не смел пошевелиться.

      – Покайся, отец! Не страшно ли, что после каждого убийства твоего мертвецы поднимаются из могил?

      – Ты опять за старое! – грозно прервал колдун. – Я поставлю на своём, я заставлю тебя сделать, что мне хочется. Катерина полюбит меня!..

      – О, ты чудовище, а не отец мой! – простонала она. – Нет, не будет по-твоему! Правда, ты взял нечистыми чарами твоими власть вызывать душу и мучить её; но один только Бог может заставлять её делать то, что Ему угодно. Нет, никогда Катерина, доколе я буду держаться в её теле, не решится на богопротивное дело. Отец, близок Страшный Суд! Если б ты и не отец мой был, и тогда бы не заставил меня изменить моему любому, верному мужу. Если бы муж мой и не был мне верен и мил, и тогда бы не изменила ему, потому что Бог не любит клятвопреступных и неверных душ.