– Ты шел из района, где недавно стали осваивать. Прости, даже слов не подберу. Осваивать… Кошмар.
Я успокоился. Мужик был приятный. Уж точно не шпион. Нас никто здесь не ждал. Особенно меня. Мой попутчик действительно видел, что я шел с новой зоны.
– Да, недавно, – подтвердил я.
– Соболезную.
– Спасибо.
– А у меня жена. Онкология. Пять лет уже прошло.
– Мне жаль.
– Да. Спасибо.
Он вытер глаза, заставляя меня нервничать, а потом натянуто рассмеялся.
– Прости, приятель. Я мало общаюсь с людьми. С соседями редко да с дочкой. Ты вроде добра мне хотел, а я тут болтаю. Клянусь, я не трепло. Но вроде как…
– Поговорить положено по дороге, – закончил я.
Дима кивнул.
– Расслабьтесь. Не обязательно меня развлекать беседой. Это не такси. Вы где живёте?
– Черемушки.
Мне было совсем не по пути, но я решил подвезти мужика. Какой-то он мне показался трогательный. Наверно, я долго жил за границей. Совсем отвык от нашего менталитета, где каждый хороший человек живет с душой нараспашку. Вот и Дима мне понравился. Я словно согрелся в его компании и не хотел оставаться один.
Мы очень уютно молчали до самых Черемушек. Я притормозил на единственной в районе остановке.
– Здесь нормально? – спросил я своего попутчика, который притих и даже, кажется, задремал.
Он тут же открыл глаза и осмотрелся.
– Саш, ты меня почти до дома довез. Как так?
– Нечаянно вышло, – развел я руками.
– Спасибо огромное. Дай Бог тебе доброго здоровья.
– И Вам не болеть, Дим.
– Да уж теперь точно не слягу с простудой. Вон мой дом. – Он показал пальцем небольшой ухоженный домик в конце улицы. – Пойдем, я тебя чаем напою.
Второй раз с момента приезда я решил пренебречь безопасностью и с удовольствием принял приглашение.
– А пойдем.
Проехав еще немного, я закрыл машину и отправился за Димой. Что-то он тронул во мне. Какие-то знаки, предчувствия. Я стал суеверным после смерти брата.
На веранде сохли расписанные то ли под Хохлому, то ли под Городец амфоры. Очень необычно. Античная форма и русская роспись.
– Ты рисуешь? – спросил я Диму, указывая на керамику.
– Надо говорить «писать», а не «рисовать». Сразу видно, что почти в деревне живешь, – душевно подколол меня мужик.
Я засмеялся, мотая головой.
– Да, деревня. Что с меня взять. Но горшки красивые, – продолжал я дурачиться.
– Это амфоры. Жена любила гончарить. Дочка расписала недавно. Она у меня художку заканчивала. Одаренная натура.
– Это видно, – подтвердил я, не переставая рассматривать затейливую роспись.
– Ты заходи лучше, Саш. На веранде не сезон чаевничать.
– Да, это точно.
Я последовал за Димой в дом. Он был простой, но уютный, очень теплый. И не только в обогреве дело. Тут хотелось жить семьёй, хотя бы с любимой женщиной. Пить чай, смотреть в окно,