…Лезвие секиры вырвалось из веера алых брызг, как щучара, атакующая себеля, – из воды. Оно отделило голову с морщинистым лицом от туловища, сжимающего в мускулистых руках обломок копья…
Следопыт переступил через поверженное тело.
Только что это тело было отцом Зила, любимым батей Лихом, тем, кто держал когда-то Зила-малыша на руках, вытирал ему сопливый нос, учил ловить мелкую рыбешку и лягушек в ручьях лесовника и отличать ядовитые грибы от вкусных. А теперь?!..
– Зачем бежишь?! – прокашлял Сыч. Обращался он, понятно, к застывшему на месте Зилу. В одной руке у Сыча была обагренная секира, на предплечье другой шевелился файер. За его спиной, пошатываясь, встал на лапы зог, яд лишь ненадолго парализовал боевого ящера. – Малыш, иди ко мне! Все равно ведь поймаю!
Внутри у лешего стало пусто и гулко. Сердце в груди остановилось. «Бати больше нет, бати больше нет, бати больше…» – зазвучало эхом меж пульсирующих висков. Из глаз брызнуло, потекло по щекам.
– Я отомщу… – шевельнулись обветренные губы, разбитые ратниками в кровь. Горло закупорил кислый ком, Зил едва дышал, родимое пятно на предплечье зудело так, что хотелось оторвать руку и зашвырнуть ее как можно дальше. – Клянусь: отомщу. За батю. За дом. За все… Когда мать и сестра будут в безопасности, отомщу!
Родной холм враз стал чужим, неприветливым. Ноги налились тяжестью. Из раны на ноге тек алый ручеек. Каждый шаг отдавался болью в ушибленных ребрах. Зила душили рыдания, из-за них он не видел, куда шел.
Не соображая, что дальше делать, куда идти и как быть, ведомый лишь чувством долга, – пообещал отцу! мама, Даринка, где вы?! – Зил продирался через заросли, кидаясь то влево, то вправо, а то и вовсе возвращаясь назад, когда жажда мести одолевала его, и кулаки сжимались сами собой.
Мать никогда не покидала хутор. Даже в лесовник, до которого рукой подать, не вышла ни разу. И Даринка под стать ей, такая же домоседка. Они вместе волновалась, дожидаясь у ворот, когда Зил с батей Лихом забредали надолго в чащобу, чтобы набрать полные короба ягод и грибов.
Случилось что-то нехорошее, раз женщины оставили дом.
На них напали?! Увели силой? Кто?! Куда?..
Где-то далеко перекрикивались ратники. Надсадно лаяли волчарки. Зилу показалось, что рядом хрипло закашлялся Сыч, он поковылял на звук, но, сообразив, что ошибся, остановился на едва заметной звериной тропке. Хватит беспорядочно метаться. Он ладонью стер с лица пот и слезы. Прежде всего – уйти от погони, а уж потом все остальное: поиски и месть.
Бежать через подлесок, сплошь оплетенный лианами, приютившими на себе суккуленты сотен различных видов, было тяжело для обычного человека, но не для лешего. А вот ратникам небось несладко в зарослях. Да и зогу – сильная зверюга, ничто ее не берет – вряд ли легко продираться через лесовник.