Моя дорогая Ада. Кристиан Беркель

плача глазами и синяками. «У всех, кто вернулся с войны, с головой не в порядке», – однажды вечером сказала Мопп. По словам матери, она была не такой пухлой, как раньше, но ее смех остался столь же заразительным, а глаза – большими и круглыми. Они сидели с матерью вдвоем на кухне. Я выбиралась из постели – потому что не могла заснуть одна в новой обстановке – или просыпалась через несколько минут от тревожных снов. Прокрадывалась в коридор, прислонялась спиной к стене, опускалась на дощатый пол, подтягивала колени под подбородок и слушала. Как раньше, когда мать читала мне перед сном, – только теперь это были не сказки. В историях возникали люди или вещи, знакомые мне в реальной жизни, но чаще всего они все равно казались странными. Как такое возможно? Была ли слишком уродливой реальность, где разыгрывались эти истории, населенные вернувшимися домой людьми, мужчинами, у которых не было рук или ног? Однажды я даже видела на улице человека, у которого не было половины лица. Я замерла как вкопанная, и матери пришлось силой тащить меня дальше.

      – Может, он все же есть в телефонной книге, – раздался в коридоре сдавленный голос Мопп.

      – В телефонной книге? – Голос матери звучал недоверчиво, но был полон любопытства. Такой я ее еще не видела.

      – Ну да, посмотри. Это же бесплатно, – сказала Мопп.

      – Легко тебе говорить. Мы не виделись десять лет. Я… я даже не знаю, как он сейчас выглядит.

      О ком они говорят? Ни о моем ли отце?

      – Давай уже.

      Мать рассмеялась, как не смеялась почти никогда. На мгновение мне даже показалось, что я знаю, как она сейчас пахнет. Запах был знаком по спальне Мерседес и Германа. Запах запретного.

      – А если трубку возьмет его жена?

      – Тогда просто скажешь, что ты пациентка и хочешь поговорить с господином доктором.

      – В такое время?

      Я еще никогда не видела мать такой неуверенной и беспомощной.

      – Болезни за временем не следят.

      Моя мать больна? Почему я об этом не знала? Она скрывала специально? Я услышала, как они листают телефонную книгу.

      – Глазам не верю.

      Они рассмеялись, как две девчонки, придумавшие какой-то секретный план.

      – Он правда тут есть! – воскликнула мать, и ее голос прозвучал гораздо выше, чем обычно.

      – Ну, давай.

      На мгновение на кухне воцарилась тишина. Обе замерли.

      Затем раздался тупой удар об стол. Вероятно, Мопп поставила туда телефон. Мать взяла трубку и набрала номер. Я слушала судьбоносное вращение циферблата и не сомневалась: сейчас, в этот самый момент, мать звонит человеку, знакомому мне лишь по старой, слегка размытой фотографии из верхнего ящика комода. Сердце ушло в пятки. Меня затошнило.

      – Тсс.

      Наверное, кто-то снял трубку или гудки еще шли? Я едва сдерживала радость. С другой стороны, я подумала: если мужчина, которому она звонит, женат, он не может быть моим отцом.

      – Господин доктор?

      Ее