Гунны состояли в некотором родстве с кочевой группой, которая начиная с III в. до н. э. доминировала в азиатских степях и правила возникшей там племенной империей[69]. Эти кочевники сражались против китайских империй Цинь и Хань – китайские писцы называли их сюнну, «воющие рабы»[70]. Название прижилось и было позднее транслитерировано как «хунну», или «гунны». Во II в. н. э. империя сюнну распалась, но многие входившие в нее племена остались, а разрозненные потомки имперских сюнну сохраняли свое название и двести лет спустя. Сюнну, хунну или гунны – кто, где и когда называл их этими именами, известно крайне смутно, в силу фрагментарного характера источников того времени. Как бы ни писали и ни произносили это слово, в нем всегда ощущался отзвук ужаса – страха и отвращения, которые оседлые цивилизации издавна питали к чужакам-кочевникам.
К концу IV в. гунны уже не правили империей, но по-прежнему имели определенный политический вес. Не только китайские наблюдатели заостряли против них свои перья. Приблизительно в 313 г. купец из Средней Азии по имени Нанай Вандак писал, как безжалостно банды гуннов разоряют города на севере Китая – в Лояне они «сожгли дотла дворец императора и разрушили весь город»[71]. Еще через несколько десятков лет, после того как отколовшаяся от общей массы группа гуннских племен устремилась в Европу, злодеяния гуннов так же пылко и пространно принялись перечислять западные авторы. Аммиан Марцеллин писал, что гунны «превосходят в своей дикости всякую меру». Об этом говорил даже их облик – у гуннов было в обычае перевязывать черепа детей так, чтобы их головы приобретали вытянутую конусообразную форму. Приземистые, волосатые, грубые, привыкшие к жизни в седле и под полотняным пологом, писал Аммиан Марцеллин, гунны «не знают над собой строгой царской власти, но, довольствуясь случайным предводительством кого-нибудь из своих старейшин, сокрушают все, что ни попадется на пути»[72].
Что именно заставило гуннов в IV в. устремиться на Запад, долгое время оставалось загадкой для историков. К сожалению, гунны, как большинство кочевых племен того времени, были неграмотными: они не вели никаких записей и не имели летописной культуры. Они никогда не смогут заговорить с нами на своем языке, и мы никогда не узнаем их версию истории. Большая часть дошедших до нас сведений о гуннах оставлена теми людьми, которые их ненавидели. Такие авторы, как Аммиан Марцеллин, считали гуннов божьим наказанием – по его словам, их приход на Запад был проявлением