– Откуда ты знаешь?
– Я посещала курс антропологии в Нью-Йоркском университете. Не знаю зачем. Он не входил в мою учебную программу, но что-то в этом периоде истории меня завораживает.
– Правда? – протянул Кассиэль, уткнувшись в свой бокал вина.
– Конечно, но ни один учебник не сможет конкурировать с тем, кто жил в то время. Каково это? Где ты вырос?
– В Ларсе. Город-государство в южном регионе, недалеко от Персидского залива. Я родился там в 1721 году до нашей эры.
Мои глаза округлились еще больше.
– Вот черт! Получается, что ты…
– Шумер.
– Я собиралась сказать «старый».
Кас негромко рассмеялся, низко и хрипло, но его улыбка была прекрасна. И недолговечна.
– По человеческим меркам я считаюсь старым, но я умер в 1699 году до нашей эры в возрасте двадцати двух лет.
– Как ты умер? – Я махнула рукой. – Прости, это личный вопрос. По крайней мере, мне кажется, что это личный вопрос. Никогда раньше не приходилось никого спрашивать, как он умер.
– Вавилонский царь Хаммурапи вел войну с Южной Месопотамией, – начал Кассиэль. – Он стремился присоединить Ларсу к своей империи. Я сражался за своего царя Рим-Сина Первого, возглавляя его армию во многих битвах, но в конце концов наши войска были разбиты. Рим-Син сбежал. – Взгляд Кассиэля потяжелел. – А я остался.
– Ты был воином, – вставила я, вспоминая один из наших первых разговоров.
Кас кивнул.
– Я до победного защищал свою родину, но все оказалось бесполезно. Хаммурапи взял город в осаду, сжег посевы, морил людей голодом. Женщины и дети умирали. У меня не оставалось другого выбора, кроме как сдаться. Меня схватили и приговорили к смерти.
– Мне очень жаль, Кас, – произнесла я, пробегая пальцами по бокалу нового коктейля. Даже не помню, чтобы заказывала его. – Но ты погиб, защищая свою родину от вторжения. Звучит не так уж и плохо. Точно не настолько плохо, чтобы…
– Обречь свою душу на вечное проклятие?
– Да… хм. Именно. Как так вышло? Если не хочешь, не рассказывай.
Он покрутил меж пальцев ножку своего бокала и уставился невидящим взглядом в его темно-красные глубины.
– Ненависть Хаммурапи ко мне не знала границ, – произнес он. – Мы воевали четыре года. Я отражал его атаки и руководил успешными набегами на Вавилон. Он винил меня в неповиновении Ларсы даже больше, чем Рим-Сина.
Я смотрела на Кассиэля круглыми глазами. Ему довелось пережить события, о которых я лишь читала в учебниках по истории.
– Захватив в плен, Хаммурапи бросил меня в подземелье зиккурата – нашего храма Уту, бога солнца. Там меня пытали и снова и снова доводили до полусмерти. Чтобы наказать за бунт. – Его голос стал жестким, а взгляд наполнился воспоминаниями. – Он осквернил наш храм и самого Уту, запачкав стены дома бога моей кровью. Но и это Хаммурапи не удовлетворило. Он приказал своим генералам схватить моих родителей, мою сестру… – Он сделал большой глоток вина. – И мою жену.
Я вспомнила странное видение, которое возникло, когда