– Ещё минуту терпения, господа, и мы начнём, – громко возвестил он с намеренно усиленным американским акцентом. В лицо Рене будто ударил солёный ветер, а в следующий момент её куда-то поволокли.
От удивления она даже не подумала сопротивляться, когда Ланг стремительно прошагал с ней через весь лекторий, а потом открыл дверь. Он явно знал, что делал, как знали все, кроме самой Рене. Потому что в ту секунду, когда перед её удивлённым лицом оказался отштукатуренный коридор, никто не произнёс ни слова. Дальше в руки ткнулась аккуратно сложенная куртка, а лба коснулся невесомый поцелуй.
– С Рождеством, – прошептал Тони.
Он на мгновение задержался, словно собирался сказать что-то ещё, но вместо этого с шумом втянул воздух и шагнул назад. И в тот момент, когда затуманенный бессонницей и усталостью разум наконец догнал происходившие вокруг события, перед носом Рене с грохотом закрылась деревянная дверь. Раздался щелчок, и в университете стало предательски тихо.
– Какого… – пробормотала она, а потом ошарашенно оглянулась.
Поискав того, кто наверняка должен был проводить её на другой допрос, Рене никого не обнаружила. А потому бросилась к двери, где изо всех сил прижалась ухом к прохладному дереву и смогла разобрать:
– Начинаем заседание этической комиссии по делу ненадлежащего исполнения своих обязанностей главой отделения хирургии Монреальской больницы общего профиля в случае от двадцать…
Рене со всей силы рванула дверную ручку. Ещё и ещё, пока в замке что-то не хрустнуло, поскольку тот оказался предусмотрительно заперт. Но она продолжила терзать ни в чём неповинную дверь, желая сорвать её к чёрту и попасть в мрачную аудиторию.
«Силы небесные! Ну какой же гадёныш!»
Рене снова безрезультатно дёрнула створку, а потом приложила ту кулаком. Ещё никогда в своей пока не такой долгой жизни она не испытывала подобной злости. О, прямо сейчас хотелось раскрошить в щепки эту дурацкую дверь, а потом вытащить Тони за шкирку и хорошенько дать в нос. Так, чтобы некогда сломанная переносица окончательно покосилась и каждый раз в отражении зеркала напоминала Лангу, какая же он скотина.
«Проклятый ржавый рыцарь! Луножопый упырь! Бледная косиножка на тонких ножках!»
– Открой дверь, ящерица ты асфальтовая! – проорала Рене и со всей силы ударила коленом в дубовую створку. Вышло ошеломительно больно. – Я сказала, хватит играть в тупое благородство! Ты не можешь просто так взять всю ответственность на себя.
Но, похоже, Энтони считал иначе, потому что замок остался закрытым. И когда в глубине коридора стихло эхо разгневанного крика, Рене вновь прижалась ухом к двери. Да так, что сначала услышала только гул собственной крови и лёгкий звон.
– …Доктор Роше сегодня немного импульсивна. Прошу её извинить, это мой грех. Работать с молодыми талантами настолько