24/VII-79. Судьба
Я был связан с ними странным образом. Т. е. я не был связан, но стал их судьбой, не будучи им особенно близок, ни…
Началось с того, что я их и свел снова после разлуки, когда у них уже были дети, они пришли ко мне по отдельности – а потом уже вместе. А потом Люда не встретилась со своим мужем на Ленинском проспекте, т. к. опаздывала на мой доклад в Ист. Музее, и он попал под автомобиль. И т. д.
14/I-81. Роман, пожалуй, единственный честный жанр, где автор говорит до конца то, что может сказать. Рассказ – по сути дела, если не жульничество, то фокус: мелодика, намек, деталь, оборванность, недоказанность намекают на то, что автор не сказал, потому что, скорее всего, и не знал!
24/VI-83.
«Псы»
Эколог (или другой персонаж, болезненно переживающий всё, беспрерывно говорящий о гибели природы):
– Дождевой лес гибнет!
– Какой?
– Это термин. Влажно-тропический. К концу века он исчезнет! Сейчас его – 1 млрд. га! А в год он сокращается на территорию, равную половине Англии!
– Откуда у тебя такие сведения?
– Неважно. В «Нэшнл джиогрэфик» опубликовано. Уничтожить это чудо! Эту главную кладовую генетического фонда планеты! Ты знаешь, что такое парниковый эффект?
– Когда в одном месте тепло, а в других холодно.
– Да. Леса не будет, некому будет поглощать углекислоту от сжигания огромных количеств угля и нефти, углекислый газ накопится и накроет землю, как шапкой. Климат потеплеет, растают ледники Антарктиды, уровень мирового океана поднимется на 50–100 метров. Ты представляешь, что это – сто метров? Голландии – не будет!
Юга Франции – не будет! Только волны, волны…
– Ты какой-то библейский потоп рисуешь. Еще про Арарат и Ноев ковчег расскажи.
– Да! Люди скучатся на возвышенностях. Равнины затопит. Начнется борьба за жизненное пространство. Война всех против всех.
– Каменный век…
– Хуже! Тогда одно племя воевало с соседним, а в каждом было тысячи 3–4 народу. Этот же будет битва миллионов с применением самого совершенного современного оружия.
– Как-то странно. Мировая история изменится из-за какого-то дождливого, пардон, дождевого леса. Какой-то дремучий биологизм, без грана социальности.
– Хватит социальности! Из-за нее погубили Землю, и спохватились только в конце… и т. п.
29 января. И вот опять чеховский юбилей, 125-летний. Увижу ли следующий?
Отчетливо помню, как в 1960 г. 22-летний, бродил я по зимней Москве и с каждой газетной витрины смотрело лицо Чехова! И это волновало до слез. Тогда я впервые начал чуть-чуть понимать, что такое