– Если как пособник не пойду, лет на двадцать банковского счёта на передачи хватит. Я экономный. Столуюсь здесь. Ни на что не трачусь. Семьи, кроме них, нет.
Вера крепко сжала плечо Василия Андреевича. Он был рад этому дружескому проявлению. Но мятежное состояние его не отпускало. Ему было пронзительно жаль ушедшую горничную, до боли в сердце, самой натуральной острой боли. Но если бы понадобилось, он бы самолично придушил её, если была бы угроза его Сашке или старшему барину. Это угнетало Василия Андреевича.
– Ты хороший человек, Василий. Перестань! Сними фрак немедленно!
Он повиновался без уточнений.
– Закатай рукава!
Княгиня надавила чуть выше запястья его левой руки, затем впилась сильным пальцем в центр ладони. Боль покинула грудь Василия Андреевича.
– Ну вот, молодец! Здоровый же мужик. Не толстый. Так что не давай мне тут истеричку по таким обыденным поводам, как нарушение законов. Или жалость к бесчисленным обездоленным девчонкам. Николай Александрович из Берлина вернётся, велю тебя обследовать. После того как самолично ему устрою за это всё! Вели мне запрячь, пойду инструменты этого оболтуса соберу, чтобы духу их здесь не было!
Саша потрусил за ней:
– А что ты такое ему сделала? И зачем?
– Ты и не заметил, что миокарду твоего любимого Василия Андреевича стало вкрай мало кислорода? Ай-яй-яй! Точки такие: си-мэнь и лао-гун. Си-мэнь – точка-щель ручного цзюэ-инь канала. Лао-гун – точка-ручей ручного цзюэ-инь канала перикарда. Ты же слыхал о древнем китайском искусстве акупунктуры?
Это работает. Вместо того, чтобы аборты бордельным девкам на досуге делать, почитал бы «Канон основ иглоукалывания и прижигания» Хуанфу Ми.
– Ты и этому обучилась? Я полагал, ты только с японским принцем якшалась.
– Якшалась, якшалась. И с принцем японскими, и с крестьянами китайскими. Хотя Евгений Сергеевич Боткин назвал их «неблаговонными». Не вынесла его тонкая терапевтическая душа семилетних куриных яиц, консервированных в извести! – Вера хохотнула. – Хотя он и признал, что «китайцы имеют добродушный вид, некоторые даже недурны собой, к нам относятся с благодушием, но кто знает, что у них в действительности в душе». Это правда, и китайцы, не изменяя человеческой натуре, были разными. Одно могу сказать наверняка: русские были благосклонней к ним, чем японцы. У японцев другая ментальность. Другая духовность. Другое всё. Много прекрасного другого всего. Как и у китайцев с их прекрасным искусством акупунктуры. Так что ты прав. С кем только я ни якшалась. Не якшалась я, Саша, только с хунхузами. И никогда с бандитами якшаться не буду.
– Это ты мне?! – в запале выкрикнул Саша и снова стал похож на мальчишку. – За то, что я занимаюсь запрещённым?
– Господи, какой же ты бандит?! Ты вовсе не преступник. Закон, запрещающий женщине распоряжаться собственной плотью и наказывающий её за то, когда ей и без того худо, – преступен. Ты просто-напросто дурачок. Прекраснодушный дурачок.
– Вечер-то