– Ром, чего делать-то будем?
Директор пожал матросскими плечами. Сотрудники продолжали вяло заглядывать в углы и зачем-то приподнимать стопки бумаг со столов. Настя одну за другой снимала с вешалки тяжелые меховые одежды, осматривала каждую и складывала на специально притащенный стул. Уже целый стог возвышался на стуле, угрожая завалиться.
– Специалистов вызывать, чего, чего!.. Обыск будем делать!
При этом слове все замерло вокруг, как будто заледенело. Грянувшая тишина была поразительной и абсолютной. Только непонятно, откуда проникала в нее далекая музыка.
– Подождите, – внутри тишины медленно сказала Лиля. Слова моментально замерзали и падали, как шарики. – Нужно съездить домой. Вдруг я ее все-таки там забыла?
Она не могла ее забыть, все правильно сказал Преображенцев. Но ей требовалось кое-что срочно выяснить, а сделать это на радиостанции невозможно, да еще если сейчас сюда нагрянет синий «Форд» с людьми в погонах!
– Плохо дело. – Слова Преображенцева тоже упали и покатились. – Плохо, Рома.
Директор ничего не ответил, а Лиле вдруг показалось страшно важным как-то разбить ледяную тишину. Сейчас же, сию минуту! Это было гораздо важнее, чем найти чертову сумку и пропавшую вместе с ней жизнь.
– Мужики, – очень громко сказала Лиля. Она никогда не обращалась так ни к кому, тем более к малознакомым! – Мужики, что вы панику поднимаете раньше времени?!
Тишина не дрогнула, не поддалась.
– Сейчас дома посмотрим. Я никогда ничего не помню, меня все за это ругают! Может, у меня паспорт в кармане был, и я его сунула куда-нибудь! А сумка дома осталась! Слышите?!
Директор кивнул.
Самое главное – они не смотрели на нее и друг на друга не смотрели, и в этом и заключалась главная беда.
Что-то на самом деле случилось. Что-то… серьезное. Сумка ни при чем.
В полной тишине, с которой так и не удалось ничего поделать, Лиля взяла Преображенцева за руку и потянула к двери.
Метель не унималась, и Лиля, судорожно зевая – вдруг какая-то нервная зевота на нее напала! – представила себе Арктическое побережье до самой макушки, до Северного полюса, и везде метель, снег и ветер, и ни одного проблеска солнца, и ни клочка неба, и никаких красок, кроме графитовых, бело-серо-черных, и что-то страшное, необъяснимое творилось внутри этой метели.
Они залезли в джип, одновременно захлопнули дверцы и разом повернулись к окнам, каждый к своему.
Тишина залезла в салон вместе с ними.
Не глядя, Лиля пошарила рукой и включила приемник.
– В эфире радио «Пурга», полдевятого вечера в Анадыре, с вами, как всегда в это время, Алена Долинская…
– Что вас всех так напугало? – спросила Лиля, рассматривая стекло, которое постепенно запотевало от ее дыхания.
– У нас никогда ничего не пропадает. А тут вдруг…
– Не ври, Олег. Ты должен сказать. Что необычного было в этом звонке?