– Куда вы девали мои туфли, негодницы! – закричала старуха и так ударила свинок палкой, что они с визгом подскочили. – Долго ли я ещё буду здесь стоять?..
Свинки бегом побежали вверх по лестнице, принесли две скорлупки кокосового ореха на кожаной подкладке и ловко надели их старухе на ноги.
Старуха сразу перестала хромать. Она отшвырнула свою палку в сторону и быстро-быстро заскользила по стеклянному полу, таща за собой маленького Якоба. Ему было даже трудно поспевать за ней, до того проворно она двигалась в своих кокосовых скорлупках.
Наконец старуха остановилась в какой-то комнате, где было много всякой посуды. Это, видимо, была кухня, хотя полы в ней были устланы коврами, а на диванах лежали вышитые подушки, как в каком-нибудь дворце.
– Садись, сынок, – ласково сказала старуха и усадила Якоба на диван, пододвинув к дивану стол, чтобы Якоб не мог никуда уйти со своего места. – Отдохни хорошенько – ты, наверно, устал. Ведь человеческие головы – не лёгкая ноша.
– Что вы болтаете! – закричал Якоб. – Устать-то я и вправду устал, но я нёс не головы, а кочаны капусты. Вы купили их у моей матери.
– Это ты неверно говоришь, – сказала старуха и засмеялась.
И, раскрыв корзинку, она вытащила из неё за волосы человеческую голову.
Якоб чуть не упал, до того испугался. Он сейчас же подумал о своей матери. Ведь если кто-нибудь узнает про эти головы, на неё мигом донесут, и ей придётся плохо.
– Нужно тебя ещё наградить за то, что ты такой послушный, – продолжала старуха. – Потерпи немного: я сварю тебе такой суп, что ты его до смерти вспоминать будешь.
Она снова свистнула в свой свисток, и на кухню примчались морские свинки, одетые как люди: в передниках, с поварёшками и кухонными ножами за поясом. За ними прибежали белки – много белок, тоже на двух ногах; они были в широких шароварах и зелёных бархатных шапочках. Это, видно, были поварята. Они быстро-быстро карабкались по стенам и приносили к плите миски и сковородки, яйца, масло, коренья и муку. А у плиты суетилась, катаясь взад и вперёд на своих кокосовых скорлупках, сама старуха – ей, видно, очень хотелось сварить для Якоба что-нибудь хорошее. Огонь под плитой разгорался всё сильнее, на сковородках что-то шипело и дымилось, по комнате разносился приятный, вкусный запах.
Наконец в горшке что-то заклокотало и забулькало, из него повалил пар, и на огонь полилась густая пена.
Тогда старуха сняла горшок с плиты, отлила из него супу в серебряную миску и поставила миску перед Якобом.
– Кушай, сынок, – сказала она. – Поешь этого супу и будешь такой же красивый, как я. И поваром хорошим сделаешься – надо же тебе знать какое-нибудь ремесло.
Якоб не очень хорошо понимал, что это старуха бормочет себе под нос, да