– Инсульт. – Слово – страшное, как приговор вырвалось с облачком пара. Вьюжило. Не чувствуя мороза, рухнул на колени, скорчился на дне глубокой выбоины. За непроницаемым щитом отпустил эмоции и выпал… Я рычал, глотая яростные слезы беспомощности и гнева. – Отче, не моя воля…
Бог был милостив ко мне. Она выкарабкалась, а я отказался от себя. Чтобы восстановить мозговое кровообращение, запрограммированную гибель клеток и некроз тканей, я должен был уничтожить саму первопричину – психическую травму – удалить всю информацию о последнем кровавом демоническом терроре оборотней. И обо мне.
– Это было единственным и правильным решением. – Я не сомневался. Выкорчевывая из сердца страх неизвестности, обессиленный, цеплялся за корни, обдирая ладони, ползком выбирался из воронки и убеждал себя, чеканя вслух. – Пусть я снова для тебя убийца. Докажу. Невиновен. Изменился. Верну тебя!
Внутри натянулась связующая нить: «Проснулась? Так рано?! Слишком рано! Я не готов», – мобилизованный, застыл рептилией среди развороченного Камелота. Глаза превратились в рудимент, принимая ментальные картины. Вокруг бесновалась вьюга, а я видел…
Она бежала. Ночью. Босиком по снегу. Очнулась с прежними воспоминаниями и сбегала. От меня.
Не выдержал. Материализовался в саду Гордонов. Несколько километров на одном дыхании и хрупкое тело в моих руках. Уже не контролируя себя, отчаявшийся и невменяемый, я все не мог остановиться, жадно согревая ее поцелуями.
– Домой, воробушек. В тепло… – нес в дом, проваливаясь в рыхлый снег. Она давилась в истерике, брыкалась. Я что-то бормотал, жил моментом. Сумасшедший.
Мерзлую пустошь оглушило девичьим визгом:
– Не смей до меня дотрагиваться! Я запрещаю… – Морозная мартовская ночь разлетелась льдистыми осколками, попадая точно в цель – сердце монстра, которое еще недавно глохло, собираясь уйти вслед за той, кто являлась смыслом жизни.
Я знал, на что шел, структурируя ей избирательную амнезию, когда, хладнокровно стирал из ее памяти файлы, послужившие травме. Без событий последних суток теперь я для нее…
– Чудовище! – Вырвалась. Ее знобило. Она держалась на ногах только благодаря горячке, захлебывалась брезгливостью, сдерживала позывы рвоты и рычала. – Умру, но не стану твоей бесправной, зомбированной собственностью!
Попятилась. Поймал, охрип, проталкивая через сужающееся горло жалкое:
– Ты дала мне шанс. Вспомни…
– Твоя Камилла умерла. Я не она! – плеснула в лицо, словно кислотой и тут же потеряла силы. Перед глазами все поплыло. Меня било отдачей, рубило ее запретом. Действуя на инстинктах, обвился коконом вокруг своего сокровища. Она сжалась затравленным зверьком в кольцах гигантской анаконды и захлебнулась беззащитным всхлипом. – Не прикасайся. Слышишь? Ненавижу…
Мгновенно перевоплотился человеком, и меня повело. Упасть не позволили.