– Доченька, – прошептал Кришатра, – я пришел за тобой, ты поправишься, моя дорогая. Обещаю, что больше никогда не оставлю тебя. Только живи, моя принцесса, только живи, – на глазах его показались слезы.
– Кришатра, – молвил старик, – сейчас ей действительно нужен покой.
Император взял девочку за запястье и почувствовал, как бусинками движется кровь по ее сосудам, как неровно бьется ее сердце. Капли пота скатывались с бледных щечек на подушку.
Он встал, провел ладонями по лицу, смахнул слезы.
– Дай бог, поправится. Не тужи, царь, – проворчал отшельник.
– Благодарю тебя, почтеннейший, что спас мою дочь. Проси все что угодно.
Астилирон не ответил, лишь махнул рукой, приглашая императора идти за ним.
На крыльце стоял генерал, натянутый как струна, и ждал приказов.
Кришатра велел ему оставаться на месте, а сам направился за отшельником вглубь двора.
Когда свет от факелов совсем померк, старик остановился.
– Скажи-ка мне, государь, – начал Астилирон, – как такое могло приключиться с твоей дочерью? И не лги! – он помахал указательным пальцем. – Помни: правда – свет, а кривда – тлен.
Император исподлобья поглядел на старика. Он не чувствовал в себе достаточной уверенности для того, чтобы солгать, но и рассказать всю правду был не готов.
– В том моя вина, почтеннейший, – покаялся Кришатра. – К сожалению, за наши с императрицей ошибки приходится расплачиваться нашей дочери. Но отныне, если моя Лила поправится, я сделаю все, чтобы защитить ее.
– У твоей дочери, – сказал старик, – невероятно сильная воля к жизни. Увидев ее на берегу реки, измученную, с разбитой головой, всю в ссадинах и ушибах, я решил, что она не проживет и дня, но взял с собой, чтобы кроха умерла хотя бы в тепле. Скажу откровенно, я не привык спорить с судьбой, поэтому использовать свои духовные силы для спасения девочки не стал. Но когда она спустя сутки впервые пошевелила разбитыми пальцами и закашлялась, я понял, что это дитя очень хочет жить. И что я воспротивлюсь воле небес, коли откажусь ей помочь. Теперь-то мне понятно, чья кровь течет в ее жилах и не позволяет отдаться на волю судьбы. Я узнаю в ней своего старого друга: сильного, волевого, непреклонного. Когда-то я дал ему обещание… Вот только… – старик осекся, будто вспомнив о чем-то, а потом проворчал: – Ну, полно, величество, для тебя койки на ночь нет. Так что можешь заночевать в сарае. Пара мешков с сеном у меня найдется.
Уголки губ императора приподнялись.
– В том нет нужды. Неподалеку мои люди разбили лагерь. Я заночую в шатре.
Старик фыркнул и бодрым шагом, забыв о своем посохе, направился в избушку.
– Ну и чудной старик, – сказал Ламир, когда император подошел к нему. – Не опасно ли оставлять вашу дочь с ним в доме?
– Генерал, – ответил Кришатра, – я полагаю, что этот старик не кто иной, как Астилирон.
– Что? – удивился военачальник. – Да разве это