– Федор, слышь, чего нюни распустил? – от рыданий проснулся Дед Филимон. Собственно говоря, по возрасту он мало походил на деда, скорее, это прозвище мужик с ярко выраженными скулами и колючим взглядом получил за многолетний статус в местах не столь отдаленных. Филимон, отбывающий наказание за неслучайное убийство из-за неконтролируемого чувства ненависти к некому милиционеру, который то ли соблазнил, то ли изнасиловал его жену, слез со шконки и, громко шаркая стоптанными кирзовыми сапогами, добрел до стола.
– Роман строчишь? – Филимон, не глядя на Гришкины расплывшиеся каракули, потянулся к недопитому с вечера чифирю, сверкая многозначительными татуировками на руках.
– Жалобу… – смахнул слезу Федоров.
– Малец, тебе еще никто не говорил, что жалоба прокурору только удлиняет срок? Или ты на Хрущевскую оттепель рассчитываешь? Так она давно закончилась… На дворе 1964-й!
– Почему? Но я не виноват… Это ошибка… Должен же прокурор разобраться!
– Глупости… Все вернется к первой инстанции. Жалобу будет рассматривать тот же прокурор района, который влепил тебе срок. Так что бумага твоя многострадальная только для сортира. Поверь, никто ее даже отсылать не будет из нашей глухомани.
– Но это несправедливо!
– Да, конечно… Нет правды на земле, но нет ее и выше.
– Что же тогда? Терпеть?
– Зачем? Терпилами нам по статусу быть не положено. Для начала сопли подотри, чайку выпей. Курить есть?
– Не курю…
– Вот это правильно. Ты закрой глаза и представь, что попал в санаторий. Круглогодичный. И у тебя есть теперь несколько лет активного отдыха. Экстремального, но все же отдыха.
– Какой отдых, Дед Филимон? В бараке на сыром полу или на лесоповале?
– Ну, во-первых, есть вещи, которые ты изменить не можешь, значит, отгородись высоким забором и старайся в каждом моменте заметить хорошее… Не захочешь работать – не заставят.
– Как это?
– Просто в передовиках и шестерках не будешь числиться. Зато будешь жить по справедливым понятиям. Читать тут можно до одури! Станешь образованным, на воле на книжки времени всегда не хватает. А главное – человеком станешь!
– Это как? Я, по-твоему, что же – не человек?
– Нет, ты – малявка, слюни распустил, тебя проткнуть одной левой, защитить самого себя не сумел… Жалобы строчишь…
– Дед, – раздался настойчивый шепот сидельцев с дальнего угла, – хорош воспитывать первоходку, спать дай!
– Все, Федор, спим, завтра