– Согласен. Совершенно глупая игра. Но, – Стас посмотрел на дверь, – мы были маленькими и глупыми. И мне кажется, сейчас там стоит игрок, он хочет угадать, кто находится в комнате. Если он угадает, то кто-то из нас умрет в игре, а именно тот, кто постучит в дверь. Умрет по-настоящему.
Она уловила в голосе Стаса страх, еле различимый, но сильный. Тревога передалась и ей.
– У нас есть шанс. Тот, кто за дверью, думает, что я один его слышу. – Стас наконец помог Марьяне подняться на ноги. – Есть идея, – зашептал он ей на ухо. – Если ты будешь молчать, он ни за что не угадает тебя. Сделаем так: я говорю, а ты молча стучишь в дверь. Только не издавай ни звука, будто немая. Согласна?
Марьяна округлила глаза, выражая свое возмущение: вместо того, чтобы самому разобраться со смертельной игрой, Платов заставляет ее сделать это.
– Доверься мне. Хоть раз в жизни доверься мне, – взмолился он.
Она отрицательно покачала головой.
– Ты должна, – потребовал Стас.
В его голосе появилась сталь, лицо словно потемнело, отразив решимость, угрозу и нетерпение – все эти эмоции Марьяна уже наблюдала, когда он навалился на нее в этой самой комнате пять лет назад.
Платов наклонился к уху Марьяны.
– Если в дверь постучу я, игрок угадает меня сразу. А потом войдет сюда. Ты хочешь, чтобы он вошел?
Стас опять подавлял ее.
– Раз, два, три, – донесся тягучий шепот из коридора. – Угадай – или умри-и-и.
Марьяна сжала кулаки.
И кивнула, соглашаясь подчиниться. В этот момент она ненавидела Платова еще сильнее. Он пугал ее уверенностью и внезапно вспыхнувшим волчьим азартом. Он просил ее пойти на смертельный риск, он снова заставлял ее делать то, чего она не хотела и даже не до конца понимала.
Стас встал перед дверью и громко произнес:
– Начали. Раз!
Марьяна сжала дрожащие пальцы в кулак и ударила костяшками по двери. Послышался скрип – кто-то принялся скрести ногтем с той стороны.
– Е-о-о-ож-ж-ж-ш-ш… – прошипело из коридора.
Услышав это слово, Стас разом побледнел.
– Еж, трусливый еж… – Шипенье нарастало. – Иди к нам, мы ждем тебя, все мы хотим, чтобы ты перестал бояться… ты ведь напуган? Напуган? Мы знаем, о-о, мы знаем, как ты боишься. Мерзкий трус и убийца… убийца и тру-у-ус… я чувствую, как трясутся твои поджилки… но мы прощаем тебя… выходи, Еж…
Стас заставил себя ответить:
– Не угадал. Два.
Марьяна ударила в дверь, после чего наступила тишина, скрежет стих.
Она посмотрела на Стаса. Его лицо покрывала испарина, шея напряглась, на висках бились голубые вены.
– Еж, мы знаем, что это ты! – крикнул кто-то. Крикнул истерично, надрывно, словно еле сдерживаясь, чтобы не выломать дверь. – Ты ведь один, мы знаем! Ты один, и тебе страшно… страшно… стра-а-ашно… – Оно завыло, и в узкую щель у пола полезли тонкие черные пальцы. – Стра-а-ашно, стра-а-ашно… маленький испуганный Еж… маленький… маленький… Еж-ж-ш-ш-ш… А мы