– Что? – Марьяна не могла поверить в то, что видит: Стас Платов, бледный и испуганный, лопотал чушь, как душевнобольной.
Она бы и не удивилась, узнав, что он отсидел в колонии за очередную пакость и там ему повредили мозги.
Платов замолчал, будто собирался с силами, а потом посмотрел на Марьяну так серьезно, что ее тело мгновенно покрылось мурашками. В его взгляде мелькнуло что-то жуткое, темное, что-то потустороннее.
– Ты видела ее фотографии?
– Чьи фотографии?
– Полины, тети своей.
Марьяна нахмурилась. Он опять за свое.
– Нет, а что?
– Я ее опишу, а ты потом посмотришь на ее фото и убедишься, что я не вру. Лет тринадцать-четырнадцать, светлые волосы, худая, низкого роста. Нос такой… длинноватый… глаза зеленые, родинка под правым нижним веком. Одета в синий дождевик и резиновые сапоги болотного цвета. Она разговаривала жестами, читала по губам. Я ее видел, как тебя сейчас. И прикасался к ней так же… она брала меня за руку. За руку… вот так, как я тебя. – Платов потянул Марьяну к себе и, понизив голос, спросил: – Откуда бы я знал столько про твою пропавшую тридцать лет назад тетю? Откуда? Я ее видел, ты должна мне поверить.
Ощутив, как сильно Платов сдавил ей запястье, Марьяна осознала, что подпустила врага слишком близко.
– Ты свихнулся. Я давно знала, что ты психопат. – Марьяна выдернула руку из хватки Стаса, отступила и ответила предельно сухо и выдержанно: – Если ты сейчас не уйдешь, я позову тех, кто уведет тебя отсюда. Хочешь убедиться?
– Я не уверен… не уверен, что это мне не приснилось, но, с другой стороны, ее вещи остались у меня. Я могу показать их, если не веришь. Записка и магнитофон.
Сейчас Платов напоминал Марьяне ребенка, который требовал, чтобы все слушали его россказни.
– В записке есть твой адрес, – продолжал он. – И еще Полина написала, что придет к нам сегодня в одиннадцать вечера… что будет приходить каждый день с Гулом смерти… я не знаю, что это такое, но у нас времени не так уж много…
– У нас? – Сердце Марьяны окатила злоба: она пропустила бред Стаса мимо ушей, но слово «нас» расцарапало ей нервы. – Никаких «нас» нет, Платов. Ты несешь чушь, ты снова с Егором что-то затеял, да? Вы на спор пытаетесь меня одурачить? Опять? Вы до сих пор не повзрослели? – Она оглянулась и крикнула на весь двор: – Егор! Пошел ты, козлина!
Платов выставил ладони.
– Никакого Егора тут нет. Он давно уехал из города и здесь теперь не живет, он в Москве.
Но Марьяне опять захотелось завопить: «Не верю! Сгинь, сволочь!» Этакое заклинание, создающее защиту от манипуляций. Нет, пусть Платов катится со своими байками и хитрыми комбинациями ко всем чертям.
Но тут он негромко сказал:
– Твоя