Папе обещали, что Димке дадут возможность позвонить домой по спутниковому телефону. Я так этого жду…
Вчера в школе сказали, что я выиграла тот конкурс по английскому. Представляешь, дневничок? Я не в состоянии поверить. Жутко приятно, но…
Я не могу поехать. Как можно бросить маму и папу, которые и так сходят с ума из-за Димки, и уехать в другую страну? Ведь тогда они будут нервничать ещё и из-за меня. Я просто не имею права оставить их одних в такой момент.
Когда мы думали, что брат попал в плен, мама плакала. Долго, навзрыд. Можно вынести всё что угодно, но не мамины слёзы и собственное бессилие – ведь ничего нельзя сделать, чтобы она снова была счастлива. Только тогда я поняла, как сильно она страдает…
С одной стороны, иногда я сержусь на Димку, что он поехал в эту страшную командировку, когда можно было использовать связи и остаться дома. С другой – вижу, что не поехать он просто не мог… Как страшно вертит нами жизнь!..
Весь вечер мы обсуждали с родителями, что делать. Папа и мама сказали, что я могу отправиться в Штаты, если хочу. «В конце концов, это твоя победа, – говорили они. – И только ты сама можешь решить, нужно ли тебе ехать…» И я решила, что не поеду. Мне надо готовиться к экзаменам и поступлению, а в Штатах это будет невозможно. И доклад на конференции – кто его прочитает за меня? И много всего другого… Но главное – я не имею права оставить маму и папу одних. Когда-нибудь я уеду из дома. Но не так…
И ещё… Я не хочу сейчас терять Стёпу. Не хочу, не могу, не буду.
В общем, мне пришлось сказать в школе, что я отказываюсь от поездки в Америку. Директор и завучи были в шоке. Сначала они попытались выяснить, в чём дело. Когда я объяснила им причины (естественно, кроме самой важной), меня стали уговаривать изменить решение. Я ещё раз твёрдо сказала, что не смогу поехать ни при каких обстоятельствах. Тогда одна из завучей стала на меня кричать. Да как! Кажется, в школе тряслись стены.
– Какое право ты имеешь отказываться от того, что досталось школе? – разорялась она. – Это же удар по нашему престижу!
У меня просто не было сил её слушать. Что я могла ответить? Они хотели, чтобы победа в конкурсе досталась школе. И, вуаля, поездку выиграли! Какая теперь разница, почему я не хочу ехать? Во мне всё кипело от гнева, но возразить я ничего не могла. Боялась, наверное. Так стыдно. Но – самое страшное – ведь все, кто был в кабинете, прекрасно понимали, что кричать ТАК даже на последнего двоечника – нельзя… Что плохого я сделала? Но никто не сказал ни слова в мою защиту. Все молча стояли и слушали. А мне так хотелось крикнуть ей в ответ что-нибудь злое! Наконец меня отпустили. Навстречу шла Маргарита Петровна. Должно быть, выглядела я неважно, потому что она взяла меня за руку и отвела в медкабинет, пить валерьянку…
Я рассказала ей всё. Она покачала головой:
– Не обращай на них внимания. Когда-нибудь ты забудешь об этом. И вообще, знаешь, я бы на твоём месте поступила бы точно так же. Ты сделала правильный выбор.
Мне оставалось только сказать