Горестный вздох вырвался как-то сам собой. Разумеется, ещё два года назад у Генриетты были вполне обоснованные надежды стать королевой Франции, но кардинал Мазарини и королева Анна Австрийская решили по-своему. А Людовик… Решал ли он что-то вообще? Его скандальное увлечение одной из Мазаринеток лишило Генриетту всякой возможности хоть на минуту поймать его внимание, его серьёзные серо-голубые глаза будто бы никогда и не замечали её. Всё время внимание и мысли Людовика были привязаны к одной из сестёр Манчини – Марии. А та наверняка замыслила обойти всех принцесс крови, в том числе и маленькую английскую кузину Людовика, чтобы бы стать его королевой!
– Нечестно! – поддавшись нахлынувшим чувствам, Генриетта снова топнула ножкой. – Так нечестно!
Ну уж нет, она не прольёт ни слезинки! Рыдания о потерях и неудачах – это не для неё. Она – дочь короля, сестра короля, внучка короля! И она ещё заставит Луи пожалеть о том, что когда-то он даже не смотрел в её сторону.
А уже через минуту несвойственное обычным девушкам её возраста здравомыслие шептало Генриетте, что будь у них с Луи возможность лучше узнать и, о боже! – влюбиться друг в друга, кардинал Мазарини наверняка вмешался бы, чтобы расстроить эту идиллию. Точно так же, как он вмешался в планы Луи и Марии Манчини, а за два года до того настоял на разрыве отношений между Луи и Олимпией Манчини, старшей сестрой Марии. А ведь обе они приходились кардиналу родными племянницами!
– Политики… Все они обманщики!
Громко топать каблуками туфелек о паркетный пол у дверей в зал, где заперлись те самые политики – самое неподходящее занятие для дочери короля. К тому же у неё полно личных дел! Пусть Карл пеняет на себя! Пожалованное ему время аудиенции у Её высочества принцессы Генриетты истекло!
Вот теперь, найдя в себе не только силы и новую причину для протеста, но вдобавок и достаточную уверенность в себе, чтобы с победным видом выйти из приёмной, Генриетта обернулась, чтобы ещё раз взглянуть на запертые двери зала Совещаний, а затем круто развернулась, чтобы уйти прочь.
– О, какое огорчение! – смеясь, воскликнул молодой мужчина, в широкую грудь которого Генриетта уткнулась со всей прыти.
– Джордж! – воскликнула она в свою очередь, и из больших серо-зелёных глаз брызнули слезы, а пухлые губки цвета спелой вишни задрожали от сдерживаемых рыданий, готовых вот-вот вырваться наружу. – Он не пускает меня!
– Позвольте представить вам моего нового друга, – словно не замечая града слёз, похожих на крупные прозрачные жемчужины, Бэкингем взмахом руки указал на скромно стоящего рядом с ним молодого человека.
Сквозь навернувшиеся слёзы