В небесном синем обрамленьи
Чудесней золото, пурпУр.
Деревьев светится виденье —
В пространстве лёгком абажур.
Недолгим будет бабье лето.
И цвет недолог благородный.
Он, как секунда в мире этом.
Свет уходящий, чуть холодный.
Седеют золотом берёзы.
Ветвей гирлянды опустились.
Из глаз моих святые грёзы
Осенним ветром разносились.
Глаз твоих нечаянная смута
Глазки твои нежные манили,
Но встревожен чем-то…
ласковый твой взгляд.
И со мною глазки говорили,
Руки нервные рукав мой теребят.
Глаз твоих нечаянную смуту
Обожаю сотню дней подряд.
Листья клена, что напротив, будто
ласково, застенчиво горят.
Ты любовью вовсе не обидишь.
Равнодушья нет у хора птиц.
И в глазах утопишь и обнимешь.
Мы пред небом ниспадаем ниц.
Радость и восторг, что ты со мною.
Как же можешь быть мне не нужна?
Ветром ласк тебя я всю накрою,
Эта нежность в жизни…
так важна.
Грёзы
Тяжёлое ночное небо.
Воздух мокрый и зыбкий.
Хрупкие, лохматые звёзды
В облачной дымке.
Вытянула луч
Высокая звезда.
Засеребрила узда
Большой медведицы,
Забренчала
тонко.
Заблудился в мыслях звон
Криком голосистого ребёнка.
Хохотнули в ответ
тихие пятна звёзд
Жалко и отчуждённо,
Уставшие от людских грёз.
Брат
Мой брат мой враг.
Такой вот факт.
Такой бардак!
Бездонный мрак.
За стол не сяду.
С ним тошно рядом.
Сверкая взглядом,
он будет ядом.
Всегда некстати…
Довольно, хватит!
С ним попрощаюсь.
С ним задыхаюсь.
Змеёй он снова,
Вползёт шипящий.
К родному крову
С женой кричащей.
Заново
Весны круговорот и заново цветенье.
И возрожденье бесконечно в нас.
У радостей своё есть времени теченье.
И прожит цикл… и самый трудный час.
Ещё вчера… как я хотел!
Уйти в небытиё.
И ворон с дерева слетел,
Разрушив всё моё.
Любовь, мечты, надежды?
На всём поставить крест!
Поймут ли жест невежды?
Не выверен мой жест!
Попроще быть и гордость обуздать.
И месть не подавать холодным блюдом.
Великодушно в этом отказать
И справиться с надменным зудом.
Не мстить, а помогать в пути,
Всё взвесив на весах раздумий.
Уйти? Бежать? Нет подойти…
Опять вернуться в мир безумий.
Он был
Он