Стучащий на ее шее пульс.
«Черт, – подумал он. – Черт, ее ладонь».
Словно ток прошел по нему. По всей левой руке. И прямо к сердцу.
«Отпусти, – продиктовала какая-то часть его мозга. – Это опасно».
Но мозг он не слушал. Он слушал сердце, екавшее от потрясения, бьющееся в унисон с ее пульсом. Он смотрел, как она смотрит на него – тоже разглядывая все детали вблизи. Проскользнула мысль, что притянуть ее к себе будет легче всего. Стоило ей разрешить, он бы тут же так и сделал. Поймал бы ее нижнюю губу своей, он бы…
– А… кто-то еще есть?
Он моргнул и выпрямился. Едва осознавая, что все еще держит ее за руку, хотя оба они крепко стоят на ногах. Голос ее звучал тихо, почти как шепот.
«Нет. Никого нет», – хотел ответить Уилл.
Но, честно говоря, он понятия не имел, о чем она спрашивает, – мозг давно оказался за бортом. И только спросил в ответ:
– Кто-то еще?
Вена на ее шее все еще пульсировала.
– Я… э…
Она прочистила горло и, потупив взгляд, чуть шагнула в сторону. Он тут же отпустил ее ладонь и открыл было рот, чтобы извиниться – что он себе позволяет, как может так держать ее за руку? – но она выдала окончание своей фразы:
– Я лишь думала… слушайте, вам явно неинтересна эта квартира. Но, может, кому-то другому из вашей семьи она нужна? Может, они могут ее выкупить…
Как по щелчку разум к нему вернулся. Легко: она снова враг.
– Я сирота, – отрезал он. – И Донни, видимо, тоже был, вот что между нами общего. Ни братьев, ни сестер. Так что нет, Нора. Никого нет, кроме меня.
Все, что он в ней рассмотрел, исчезло. От тонких волосков и до пульсировавшего местечка на шее.
Он почти жалел об этом, почти хотел взять свои слова назад. Он как мог старался не поднимать эту тему в разговорах, собеседники почти всегда чувствовали себя крайне неловко. Дело не в том, что ему сложно было говорить об этом – все-таки у него было достаточно времени, чтобы привыкнуть. Скорее людям было нелегко это слышать. Они либо колебались, пытаясь выразить сочувствие, либо, что еще хуже, начинали задавать вопросы, на которые он не хотел отвечать. Говорить о своем сиротстве сейчас – она стояла так близко, что могла бы взять его за руку, если бы хотела, – казалось дешевым трюком.
Но этот дешевый трюк его спас: на секунду он почти забыл, почему Нора Кларк не для него.
– Мне жаль, – произнесла она. И, надо отдать ей должное, сказала она это, ни секунды не колеблясь. – Правда, мне очень и очень жаль.
Он пожал плечами, надеясь выглядеть обыденно. Незадетым.
– Если вы не против, я бы вернулся к уборке.
– Да, конечно! – сказала она, делая шаг в сторону, аккуратно, чтобы не наступить на газеты. В этот раз он даже не попытался ее проводить.
Дойдя до двери, она остановилась и развернулась.
– До встречи, – сказала она, но Уилл, кажется, пропустил ее слова.
Но заметил – и думал об этом еще долго после ее ухода, – как она потирала