Две женщины не пошли на спектакль – у них своя игра. Дамы сидели на кухне, и рассматривали старую групповую фотографию, которую держала одна из них. Затем фотку взяла другая – рукой с перстнем витиеватого дизайна, в виде змеи.
– Вот, мы все – Панин, Синицын с Катей. И я с мужем… – сказала первая женщина.
Спектакль продолжался. Зрители смотрели с интересом – смеялись, где надо, и ахали, где по сюжету положено. Игорь смотрел на сцену пустым взглядом, Вадим с улыбкой – хотя ему было скучно, Панин с интересом – ему нравилось, как играет на сестра.
На сцену вышла девушка и запела. И что-то случилась, будто она включила магию, волшебство. Зал притих. Вадим оживился – впервые за весь спектакль. Игорь изумился – он узнал девушку из кафе, хотя видел ту совсем недолго. Панин тоже узнал, и тоже удивился. И, заметив восхищение Игоря, усмехнулся.
Узнал девочку Стас и тогда, в цветочном. Вспомнил, хотя не сразу. И понял что Игорян прав – красивая. И дерзкая, хотя перепугал он ее сильно – у девушки даже руки, поднятые в боксерской стойке, тряслись. А в больших каре-зеленых глазах плескались слезы, которые она, изо всех сил сдерживала, пытаясь выглядеть храбро. И губы дрожали. Красивые такие губки – пухлые, нежные, и сексуальные. Манящие прямо… А теперь она еще и актриса! И певица! Да еще какая! Голосок девушки не был сильным, тут что-то другое… Харизма, наверное. Или актерский талант.
В это время
Ночное море было спокойным и сонным. На дороге, у самого его берега, стоял автомобиль, с выключенными фарами, а у причала пришвартован катер, с которого по трапу спускались двое мужчин, несущих большие коробки. Они старались двигаться тихо, будто не желая будить море.
Тишину нарушил другой автомобиль, появившийся из— за поворота. Раздались выстрелы – и по мужчинам на трапе, и по стоящей машине.
Мужики рухнули в воду, обстрелянная машина сорвалась с места, и уехала. А возле катера плавали, и медленно тонули, коробки.
Спектакль окончен, актеры, вышли на поклоны. Зрители аплодировали, Катя тоже хлопала, улыбаясь сквозь слезы – она растрогалась. К сцене подбежал Димка с цветами, что бы отдать их сестре, но его опередили, и оттеснили парни с первого ряда, на которых Леся обратила внимание еще во время спектакля – Панин, Синицын, и с ними еще один, по виду, даже богаче этих. Этот самый богатей вручил букет Лизе, которая, как опять же заметила Чудова, и сейчас, и во время постановки, смотрела только на Синицына. Игорь же глядел только на Лесю, застыв, как статуя. Прима это заметила и разозлилась. И Димка тоже – внимание мужчин к сестре ему не нравилось. Стас толкнул Игоря, тот пришел в себя, и подарил цветы Лизе.
А Панин сунул свой букет Лесе.
Игорь из-за этого надулся.
Димка разозлился.
Леся хотела панинские цветы выкинуть, но побоялась скандала. И просто ушла со сцены.
В гримерке переодевались актрисы, возбужденно и радостно обсуждая спектакль. Чудова принялась снимать грим, не слушая болтовню женщин. Она думала о Стасе.
– "Вот же! Приперся! Все пошли, и он пошел! Будто, такому быдлу это интересно! Цветы мне подарил! Зачем? А если