Если бы Катя знала, о чем думал Максим, она, пожалуй, удивилась бы сходству взглядов на перспективу их отношений. Эти отношения можно было выразить двумя словами – далекие и недостижимые, ведь Катя ассоциировалась у Максима с девушками на рекламных плакатах, а сам Максим у Кати с абстрактным молодым человеком, приятным молчаливым спутником, не досаждавшим пустыми разговорами. Наверное, они походили на астрономов разных планет, рассматривающих друг друга в телескоп и не допускающих мысли, что их планеты когда-то сблизятся.
Никита, по сравнению с тем молодым человеком, был здесь, рядом, осязаем. Его можно было потрогать, безобидно пошутить над ним или посмеяться вместе. «Лучше синица в руке, чем журавль в небе», – гласила народная мудрость, и синица в виде Никиты ее вполне устраивала. Поэтому Катя была не прочь поужинать вечером и пофлиртовать.
Она еще раньше думала о нем. Ей он казался неплохим человеком – немного самоуверенным, деловым и педантичным, но в целом не злым, отчасти напоминающим мужа Анны Карениной, если сравнивать Никиту с героями литературы. Но, она ведь не собиралась заводить с ним длительный роман. С женатыми – это бесперспективно.
На улице поднялся ветер, хлопнула форточка.
– Сейчас будет дождь, – отметил Василий, оторвавшись от компьютера. – Вот некстати, я зонт сегодня не взял.
– Я тебе свой одолжу, – предложил Никита, – у меня два.
«И совсем он не меркантильный!» – подумала Катя с удовлетворением, ведь ей всегда хотелось видеть в окружающих, тех, кто работает с ней, только хорошие черты. По ее наблюдениям жадные люди не бывают щедрыми, а Никита нередко предлагал помощь. Бескорыстно.
Однажды они шли вместе, и он подал милостыню в метро одной бабульке и это при том, что не каждый так поступит. Сама Катя редко подавала милостыню, потому что все время торопилась, особенно в метро, и оттого, поступок Никиты ее удивил и запомнился.
Московский ритм жизни не располагал к медленному, неторопливому существованию, сонному прозябанию, как в отдаленной провинции. Всегда надо куда-то спешить, кого-то обогнать, что-то успеть. Каждое утро почти бегом надо спешить по тротуару, лететь по ступенькам вниз, в метро, спускаться на эскалаторе и при этом, приходится невольно отмечать, что эскалатор движется медленно, выбивается из общего темпа движения.
У дверей вагона снова заминка – впереди маячит толпа, которую надо раздвинуть, продавить, толкнуть, чтобы попасть в переполненный вагон. Но вот двери закрываются, и поезд набирает ход. Людская масса такая плотная, так сжата, что похожа на огромный металлический куб, сдавленный гигантским гидравлическим прессом. В этом кубе можно не держаться за поручни, стоять на ногах, опустив руки вниз и покачиваться,