Безобидное лицо профессора, которое еще мгновение назад вызывало жалость, стало вдруг напряженным.
– Это возмутительно! – рассматривая портрет российского востоковеда на последней странице буклета, захлебываясь слюной, приговаривал бородач, – вы, как я понимаю, мусульманка и должны знать, что изображения людей и животных в исламе запрещены.
– Я только писала некоторые тексты и составляла каталог, – спокойно ответила женщина, – а сам буклет печатался в Твери. Скорее всего оформитель не потрудился учесть эту тонкость. Экспонаты хоть и имеют отношение к религии, но выставка – мероприятие светское.
– Это… Это… – Бородач не находил нужных слов.
«Странный он какой-то… Для преподавателя в светском учебном заведении слишком ортодоксален».
Неожиданно раздался слабо различимый шум, исходивший то ли снизу, то ли из-за стен. Разобрать откуда было невозможно. Присутствующие в зале гости стихли, прислушиваясь к нарастающему шуму, медленно переходящему в гул. Казалось, что неподалеку от здания заходит на посадку большой авиалайнер.
– Землетрясение, – только и успел крикнуть преподаватель истории и со всех ног побежал к выходу.
В зале началась всеобщая паника. Толкая друг друга, люди бежали на улицу. Поскольку единственной женщиной на всю выставку была только Мариам, а она бросилась в глубь здания искать своего сына, то мужчины повели себя совершенно не по-джентльменски, пихая и отталкивая друг друга на пути к выходу. Стены и пол вибрировали, посыпалась на пол штукатурка. Здание сотрясало, как отсек транспортного самолета, попавшего в восходящий поток воздуха.
Даже охранники, которые по логике вещей должны были успокаивать людей и организованно выводить их на улицу, сами спасались бегством. Лишь Баренцев да директор Казанского музея стояли в оцепенении, не отрывая глаз от исламских манускриптов и кисв. Желание покинуть сотрясаемое подземными толчками здание, которое в любое мгновение могло сложиться как карточный домик, было велико, но должности заставляли подумать об экспонатах и о людях.
– Помогите Маше забрать ее сына. А я пока попробую организовать спасение экспонатов, – самоотверженно произнес директор.
– Лучше спасайтесь сами. – Баренцев бросился вслед за Воронцовой.
Материнский инстинкт сработал безотказно. Сбросив туфли на каблуках, Мариам побежала к двери комнаты отдыха. Грохот, треск, крики – всего этого женщина не слышала, все лишние звуки мозг попросту отключил. Как в немом кино, беззвучно осыпалась штукатурка. Она рванула на себя перекошенную в коробке дверь, та не поддалась. Подоспевший Баренцев ударил в дверь плечом. С хрустом проломилась фанерная