– «Катюши»?! – оживился командарм. – Это здорово! За это спасибо, товарищ армейский комиссар. «Катюши» немца с места сдвинут. Он ведь, немец, какой: его только выкури, стронь с позиции… побежит, аж пятки засверкают. Но остановиться не давай. Упустил момент, задержался немец – он тут же зарывается в землю. Тогда его снова оттуда ковыряй. Добрые у них саперные войска.
– У нас не хуже, – отозвался Запорожец, беспокойно как-то озираясь по сторонам. – Вы бы только в бой их не бросали, саперов. Чуть где слабинка – специальные войска идут на затычку. А ведь есть приказ Ставки… Беречь саперов надо! Ну, что у тебя дальше, говори…
– По всему фронту наступления армия вышла на шоссе Новгород – Чудово. Тактическую оборону мы прогрызли. Ведем бой за Спасскую Полисть и Мясной Бор. Бор этот самый полковник Буланов только что взял, докладывал недавно, а вот у Спасской Полисти дивизию полковника Антюфеева противник остановил. Понимает, что мы рвемся к Чудову вдоль железной дороги, а там и Любань недалеко. Не пускают нас туда немцы. Ну что еще? Сто девяносто первая дивизия очистила от противника Любино Поле. Рогинский ведет бой за деревню Мостки. – Клыков посмотрел на часы. – Должен уже взять… Я дал твердые сроки. Рогинский любит, когда ему назначаешь время: взять, мол, деревню к пятнадцати ноль-ноль. И берет… Сейчас связной прибудет, если по дороге не убьют.
– Насчет связного не скажу, генерал, – проговорил Запорожец, – а вот ты сейчас на волоске от смерти… Понял? Растуды тебя налево!
Клыков недоуменно посмотрел на члена Военного совета, смешно заморгал глазами. Он впервые слышал, как матерится армейский комиссар, хотя знаком был с Запорожцем давно.
– На чем ты сидишь, Клыков? – закричал вдруг Запорожец, не в силах больше сдерживаться. – Я тебя спрашиваю?..
– На табуретке, – попытался улыбнуться все еще ничего не понимающий генерал-лейтенант.
– Сам ты табуретка, Николай Кузьмич, прости меня на резком слове… Иди сюда, будущий покойник!
Он подхватил командарма под руку, подвел к входу, где стоял часовой, и ткнул пальцем в тонкую проволоку, уходящую в сторону:
– Вот она, твоя смерть, командарм… Задень ее – и только пыль останется от генерала Клыкова. Да и от меня тоже… Вызывай саперов! Мне на тот свет рано, да и ты, Клыков, не торопись.
Прибыли саперы. Они установили, что землянка, в которой командарм так поспешно оборудовал наблюдательный пункт, действительно заминирована. Сто килограммов взрывчатки заложили сюда враги. А проволока, обнаруженная глазастым комиссаром, тянулась к капсюлю натяжного действия.
– Должник я твой, Александр Иванович…
– Должник, – ворчал Запорожец. – Ладно, после войны рассчитаемся. А вот если б жахнуло тут тебя, я бы в карточку твою учетную строгача вписал. Посмертно…
От командира 111-й дивизии прибыл связной и доложил, что деревня Мостки освобождена, подразделения очищают от противника лес западнее Спасской Полисти.
– А