Где-то через минут сорок, показался тот инициатор подкопа: «Я сейчас отдохну и полезу держать фонарь, а напарник залезет в дыру, разберется, что так и как». Еще минут через десять из подпола раздался ужасно-радостный крик: "Есть, есть". "Что там?" – кричит бри-гадир. "Да что душа пожелает", – отвечают зеки. Там оказались картофель, брюква, две кадушки грибов соленых, кадушка соленого лосиного мяса, какие-то лесные ягоды и еще, еще, еще. "Что брать?" – кричат из подпола. "Что быстрее , давай картошку. Василий, ты – дежурный , вари быстрее, – кричит бригадир, – прямо в мундирах!" В общем, достали ведро картошки, с полведра грибов, большой кусок мяса. Потом кирпичи поставили на место и устроили пир. Это может понять только тот, кто на голом гороховом супе пилил лес на сорокаградусном морозе. В общем, благодать, пообъедались, и черт с ним, с тем лесником и его карабином, сегодня хорошо и ладно.
Так; мы жили еще неделю. Назрела опасность быть разоблаченными и жестоко наказанными, но опять та счастливая судьба где-то рядом витала да к нам забрела, может, перепутала с кем, может, целенаправленно, но явилась в образе прораба из нашей МТС. Оказалось, что он приехал за лесом. Мы за месяц наколотили для МТС уже вагон леса, и он приехал отобрать, что получше. Мы насели на него, привез деньги? Прораб сказал, что о деньгах никто, ничего не говорил, вас командировали на месяц, вот приедете, и с вами рассчитаются. А деньги на обратную дорогу вышлют на леспромхоз. Но есть просьба, чтобы вы еще один вагон леса заработали. Ребята хотели его уже удушить, но прораб был свой человек, тем более в тот день еще не опохмелялся, он достал все, что мог дать – тысячу двести рублей, пожелал нам удачи и уехал на станцию, предварительно переговорив с руководством леспромхоза.
Я вам скажу: тысяча двести рублей – это не моих рубль сорок. Опять у многих заблестели глаза, но что-то случилось с этими воль-
ными ребятами. Вроде все как было внешне, но уже они