Как я стал богом. Билли. Анатолий Агарков

ещё не закончилась, мои вчерашние недруги, а теперь, уверен, друзья не разлей вода, рассаживались за столики. Впрочем, они внесли свою поправку – сдвинули их вместе. Сорока с подручниками не появился – то ли заняты были, то ли проигнорировали попытку примириться. Морячок с десантником пожали руку. Мы ударили по струнам, а девчонки накрыли нам в «оркестровой яме». Спиртного не было, но народ веселился от души. Притащили колонки, протянули удлинитель, подключили микрофон караоке – от желающих спеть отбоя не было.

      В разгар веселья Жанка подошла с незнакомой миловидной девушкой.

      – Алекс, знакомься – Даша.

      – Даша, – прошелестели пухленькие губки.

      Я кивнул – усвоил, мол.

      – Алекс, девушке надо помочь. Сорока и с неё проставы требует. – Жанка округлила глаза. – Натурой.

      Я бросил на Дашу любопытный взгляд – глаза большие, синие, грустные, строгие, прекрасные.

      – А что? Здоровое чувство к красивой девушке.

      – Не пошли. Лучше скажи – поможешь?

      – А что надо-то?

      – Ну,… скажи, что это твоя девушка… Кто сунется – сразу по рогам.

      – Легко.

      Жанка покосилась подозрительно:

      – Только вы не очень-то заигрывайтесь. Помни, Алекс, ты – мой.

      Чуть позже взял микрофон в руки и объявил, что следующая песня исполняется для любимой девушки. Коллеги мои играли, а я пел и, как заправский эстрадный артист, выделывал в коробке танцевальные па. Подвальсировал к сидящей за столом Даше и чмокнул её в щёчку – чтобы всем всё стало ясно….

      Дома признался:

      – Билли мне нравится одна девушка.

      – Давно пора, Создатель – пик твоей сексуальности уже позади.

      – Я серьёзно.

      – Я тоже….

      Дашу увидел дня через три после нашего знакомства. Она плакала, закрывая лицо ладонями. Прихватили её у подъезда Сорока с известными уже приятелями. Кровь ударила мне в голову. Сработал инстинкт далёких и диких предков – не жалея живота своего, защищать самку и детёнышей.

      Разрывая одежду о кусты акации, полетели на клумбу приятели Сороки, он попятился.

      – Тебе разве не сказали, что Даша – моя девушка?

      – Н-нет, – он пятился и отчаянно боялся, боялся всеми клетками своего организма.

      – Ну, извини – буду бить тебя непредупреждённого.

      – Не надо, – попросил Сорока.

      – Не надо, – попросила Даша.

      – Проси прощения, урод.

      – Слышь, ты, прости.

      – Не так, – схватил Сороку за нос, прищемил его большим и указательным пальцем. – На коленочки встань, на коленочки.

      Манипулируя Сорокиным клювом, поставил его на колени:

      – Клянись, что больше не будешь.

      – Не буду, – гундосил шишкарь дворовый.

      – Отпусти его, – попросила Даша.

      – Брысь, – сказал я, отпуская.

      Сорока так и исполнил, как услышал – не встал и побежал, а сначала на четвереньках шлёп-шлёп-шлёп, а потом встал и побежал. Я понимал, что нажил себе смертельного врага, но насколько он мог быть опасен, не представлял.

      – Ты куда?

      – В