Но Алевтина решительно не хотела возвращаться ко всем ужасам и неясностям последнего времени, поэтому моментально пресекла его своим язвительным укором:
– Да, особенно мне страшно и непонятно, почему ты начал пьянствовать. Я всё понимаю, но мне ведь тоже нелегко после всего пережитого. Пойми, легче от алкоголя, если и будет, – то только тебе и только немного и на короткое время! А мне-то при этом ровно настолько же становится ещё труднее. И проблемы остаются нерешёнными.
Вот и сегодня ты опять прихватил с собой тайком от меня и уже распечатал бутылку водки. Вон, вон, я же вижу, – её горлышко предательски торчит у тебя из нагрудного кармана куртки. Пока ты удочки ставил, уже и приложиться успел! Кайфоломщик ты Мишка! И эгоист-единоличник! Дай глотнуть, мне тоже сейчас надо стресс снять и немного согреться.
Но, взяв у него початую бутылку и отхлебнув прямо из горлышка, она закашлялась и замахала рукой. Когда отдышалась, Алевтина вытерла выступившие слёзы, вернула бутылку мужу и тут же строго предупредила его:
– Если только сегодня ты опять напьёшься, то серьёзно предупреждаю, что заберу ключи от машины и брошу тебя тут одного на берегу. А сама смоюсь отсюда среди ночи на машине первого попавшегося типа, будь он хоть беглый преступник или сексуальный маньяк. Если пьянка тебе дороже, чем я, то ты останешься тут куковать и замерзать один пьяный и счастливый. Я тебя предупредила и совсем не шучу, потому что мне тогда уже будет всё равно, если ты опять свалишься без чувств. Надоело!
– Нет, ты чего, ты это, – так не шути, – испугался Миша и, сильно размахнувшись, запустил в сердцах недопитую ими бутылку подальше в тёмную воду. Потом хлопнул ладонью об ладонь, и обиженно шутя, добавил:
– Всё! Только ты и дальше пледом будешь согреваться, а мне теперь нечем. Озёрные русалки тоже не греют, – они холодные. Не любишь ты меня!
– Смешно ему! Шутишь-то ты, милый с жизнью – своей и моей, потому что меры не знаешь, – сердито буркнула Алевтина.
Она снова замоталась пледом и опустилась в шезлонг, ожидать поклёва и улова. Через десять минут она уже начала придрёмывать на свежем воздухе, утомлённая последними тревожными событиями, вдобавок, опьянев от выпитого и изобилия кислорода.
Но тревога не отпускала её и она с закрытыми глазами, сквозь дремоту думала о том, что её мужественный и такой сильный Миша, сломался, не став отцом во второй раз. Он всё чаще стал приходить вечерами пьяным и нередко потом дома "догонялся" с сильно пьющим соседом.
Она с грустью вспоминала, как недавно вечером у мужа едва хватило сил просто зайти в квартиру. Он без чувств рухнул на пол в прихожей, как подкошенный, – видимо очень много выпил. Там он и уснул моментально и его мощный храп сотрясал всю квартиру, враз ставшую бесприютной и пустой. Алевтина не смогла его растормошить, чтобы