Долгота дней.
Я вспомнила Порфирьича и принюхалась к красным буквам.
Они пахли не кровью (хотя я понятия не имею, как пахнет кровь).
Но эти буквы определенно пахли какой-то химией – то ли ацетоном, то ли каким-то другим растворителем. Значит, краска, а не кровь. Но если вы думаете, что мне от этого стало легче, то глубоко ошибаетесь. Глядя на эти буквы, я почувствовала, что на меня накатывает странное чувство. Не паника, нет, и не страх.
Это было… это было что-то необычное, как будто я стою перед очень высокой и непрозрачной стеной и знаю твердо, что там, за ней, совершенно другой мир. И даже не мир, а все другое, такое, что и представить нельзя. И я никогда этого не увижу, да, может, и не надо. И вдруг в этой стене приоткрылось маленькое окошечко. Оно настолько мало, что и разглядеть-то ничего нельзя в этом потустороннем мире, но я втягиваю носом воздух оттуда и понимаю, что это что-то необычное, что человек может там оказаться, но вот возвращаются оттуда единицы…
Я попятилась и уперлась рукой о фарфоровую раковину. И под руку попалось что-то маленькое и круглое. Я повернулась, с трудом отведя глаза от надписи, и увидела, что в руке у меня кольцо. Точнее перстень. Довольно большой, на мужскую крупную руку. Перстень был с виду простой, светлого металла, похоже на серебро. А вместо камня плоский овал, на котором выгравирован крест. И не простой, а мальтийский, уж крестов этих я в Михайловском замке навидалась, могу отличить.
Я зажала кольцо в кулаке и выглянула из туалетной, окликнув Порфирьича:
– Посмотри, что здесь!
Порфирьич уловил волнение в моем голосе и с проворством, неожиданным при его возрасте, влетел в туалетную.
– Ну, что здесь у тебя?
– Вот, посмотри… – Я шагнула к тому месту стены, где увидела странную надпись.
Но там ничего не было.
Стена была чистой.
Я отступила в сторону, посмотрела правее, левее – никакой надписи не было.
– Порфирьич, но я только что видела здесь, на стене, надпись… честное слово, я не выдумываю…
– Какую надпись? – с живейшим интересом спросила Леокадия Львовна, которая, оказывается, тоже просочилась в туалетную и теперь в волнении смотрела на меня.
– Здесь, на стене, была надпись… чем-то красным…
– Кровью? – Глаза Леокадии вспыхнули.
– Да нет, по-моему, какой-то краской…
– Краской пахнет, – подтвердил Порфирьич, принюхавшись к стене. – Но где же надпись?
– Исчезла… – протянула я виновато.
– А что было написано?
– Что-то странное… широта дней… нет, не широта – долгота. Точно – долгота.
– Долгота дней?! – повторила за мной Леокадия Львовна. – Вы уверены?
– Да, точно – долгота дней… именно так… а что? Эта фраза вам что-нибудь говорит?
Но она вместо ответа спросила с жадным любопытством:
– А больше вы ничего не видели?
– Видела… – ляпнула я не подумав и тут же расстроилась – сейчас меня поднимут на смех. Говорит же мама – мне лучше лишний раз промолчать…
Но