– Лейтенант Аркадий Чувелёв прибыл, – придерживая папку с делом, отдал честь пришедший полицейский.
«Нет, ну что они себе позволяют?» – подумал Безсонов и представился.
– Сначала я вас в гостиницу отведу, вам бы с дороги пообмыться…
– Нет, лучше сразу к делу…
Но лейтенант его словно не слышал:
– Разрешите возразить, гостиница наша трёхзвёздочная, и это не какие-то там «лифт-санузел-шахматы», всё по лучшим еврей… европейским стандартам…
Внешне этот «О-тель» напоминал помытый абразивным порошком придорожный дом терпимости, что, впрочем, оказалось недалеко от истины – признаки бывшего притона проявились ещё в вестибюле, если так можно назвать лестничную площадку оборудованную столиком портье.
– Моя фамилия «Безсонов», – представился следователь, подавая паспорт. – Через «З».
– Отчего, если не секрет? – поинтересовался хозяин, он же портье.
– Не знаю. То ли во время войны кто-то опечатался, то ли фамилия возникла в доорфографические времена, но так меня даже легче запоминают: «тот Бессонов, что через «З»…
– Да-да, как в том анекдоте: «Товарищ прапорщик, моя фамилия Зозо!»
– Почти, – кивнул Безсонов.
– Это и есть ваш багаж? – ткнул портье на небольшую сумку следователя.
– Да я ненадолго… Да она не тяжёлая, я сам донесу…
– Право, ничего страшного… Это моя работа… – подхватил небольшой скарб и махом взбежал по лестнице. – Не отставайте! А то будет как в том анекдоте… Ну?..
– Газель Гну… – буркнул следователь в рифму и заковылял по ступеням.
Номер некогда сделали из однёшки хрущовских стандартов, напрочь отрезав от неё кухню (Интересно, кому достались эти шесть метров с замурованной дверью?). Большая двуспальная кровать осталась со времён дома терпимости, отчего по природе брезгливому Безсонову сразу расхотелось на ней навёрстывать недостающие часы сна. На тумбочке поставили отчего-то вонючий куст герани, а у окна на стойке торчал как дорическая колонна телевизор перестроечной сборки.
– Вот, обустраивайтесь… Горячая вода тут есть, кружка и графинчик, телевизор работает, правда, показывает всего одну программу, да и ту со снегом, – портье поставил у тумбочки сумку и протянул руку для чаевых.
Скупой до этого древнего поощрения Безсонов хотел подшутить над хозяином, руку пожать, мол, хватит с тебя и этого… Но вдруг замер – пальцы портье кто-то прищемил дверью да не просто, а в шахматном порядке. Наступила пауза достойная академического театра. «Крышуют неаккуратно», – подумалось следователю.
– Да сколько не жалко, – размял, наконец, молчание портье.
«Не жалко» оценивалось в червонец. Следователь остался в номере один. Прошёлся пальцем по пыльной крышке телевизора, опробовал санузел, произвёл обыск в тумбочке и выискал несколько