Let’s raise a glass to die that’s cast
And see the shot glass through.
A bright balloon flies up and up —
The end of children’s party.
We ought to know as grown-ups,
It symbolizes parting.
The tap is dripping: pat-pat-pat,
And counting our time.
Defeated, I am lying flat
With rusting soul and mind.
Tell me a joke I haven’t heard
To tear me from my thoughts.
I’ll laugh until the mental gird
Bites in my mind and hurts.
We’re all the same, the hopeless lot,
Behind the window curtains,
Like actors playing the old roles,
The roles we know for certain.
We can but sigh and shake our hands
In silent understanding,
Admit there is no turning back,
Accept that time’s unbending.
Пантократор
И было в начале слово, и была темнота.
И был для него повод – всеобъемлющая немота…
И по этому древнему зову начал что-то он бормотать,
День за днём новым, он лишь волен всё отмотать…
Самая первая вспышка! И чёрную гладь
Белой, слепящей слишком, стал он противопоставлять!
Он – ненаписанный Мышкин, он – задумавший Аз и Ять,
Далёкий и близкий Всевышний, отец наш и мать.
«Нихао мой хаос! – он мог бы сказать на заре всего. —
Я есмь Дао, и, окромя меня, больше нет ничего.
И выиграет раунд проповедующий слово моё,
А восклицания вроде „Вау!“ – от князя мира сего».
Откровениями и пророчествами, во имя веры и злу вопреки,
Он смыть пришёл одиночество в водах священной реки.
Эй вы, земные высочества! Хиромантия смертной руки
Ставит крест на славе и почестях, кем бы вы себя ни нарекли.
Ха-ха-ха! Хи-хи-хи! Атеистические дети!
Его аллергическое «апчхи» может стать последним на свете!
Благодатные сходят огни, год за годом, как символ привета,
А воскресные светлые дни посылает он нам ответом!
Спасение утопающих стало делом и его рук,
Гвозди, в ладонях утопающие, – часть пронзительных его мук.
И всё же истинно чающих, вкусивших вино цвета губ,
На закате минует отчаяние с криком, как прописывал его Мунк.
Белым голубем на иконе или огненным языком,
Весь до мозга костей исконный он является испокон.
Ты мирской или церковный, падёшь ниц или презреешь поклон —
В небо взглянешь в проём оконный, когда последний настанет кон!
Pantokrator
In the beginning was the Word
That broke the absolute silence
And launched the prehistoric world,
And dealt with absolute darkness:
There flashed the very first Light,
Too bright for the darkness to stand.
Ideas began to alight,
Alpha and omega, A and Z.
The Lord could’ve said, «Ni Hao!»
And begun to teach the Tao,
Let the followers win the round
Against those who whisper, «Wow!»
He came to wash off solitude
In the waters of Holy River,
Give revelations in multitude,
Prophesy the defeat of Evil.
All the earthly delights and highness
Were dismissed as being of the earth,
No palm reading appears mindless
If the palm is nailed to the cross.
In spite of the Holy Fire,
In spite of the annual Easter,
So many are getting inspired
By the stubborn atheism.
Little atheistic children
Are allergic to the face of Lord,
While His allergic sneezing
Can bring an end to the world.
When non-believers go down
With a scream, as portrayed by Munch,
Those who tasted the bread and wine
Will hold on to the Holy Book.
Whether churched or laic,
When in desperation,
You’ll